Читать онлайн Тина Миляева - Пуфик и Тайна Облачных Цветов

Меня зовут Пуфик. Я Облачный Хранитель. Не самый большой и не самый старый, но, как говорила мудрая Сова Лунница, – «самый пёрышковый». Моя шёрстка действительно была похожа на розово-голубое облачко, зацепившееся за солнышко на закате. Она всегда чуть шевелилась от малейшего дуновения, а если я очень радовался, то начинала искриться крошечными серебристыми искорками. Жил я не где-нибудь, а на самой-самой верхушке Великого Небесного Древа. Представьте себе дерево, которое подпирает небо! Его ствол был шире десяти медвежьих берлог, сложенных вместе, а ветви – гладкие, тёплые и упругие – расходились во все стороны, словно дороги в волшебной стране. Они были покрыты бархатистым изумрудным мхом, по которому так приятно было бегать босиком… то есть, босолапко.

Моё гнёздышко свила для меня ещё моя бабушка-облачница из самого пушистого и невесомого шелкопряда, что растёт только на самых высоких ветках. Оно висело, как колыбелька, на самой тонкой и гибкой веточке, прямо под огромным, сияющим Облачным Цветком. Этот Цветок был моей гордостью и моей главной заботой. Каждое утро я просыпался под его нежным светом – не ярким, как солнце, а тёплым и ласковым, как мамина улыбка. Этот свет называли Светом Доброты. Он струился с Небесного Древа и окутывал весь наш огромный Лес Дружбы.

Когда Свет Доброты сиял ярко, в лесу творилось настоящее чудо. Зайчата Ушастик и Прыгунчик делились морковкой без споров. Колючий Ёжик Колюша не боялся перевернуться и показать свой мягкий животик. Лисичка Рыжуля помогала Белочке Чипе собирать орехи, а не пыталась их украсть. Даже ворчливый Барсук Старый Крот чаще улыбался и рассказывал истории у костра. А самые маленькие – мышата и птенчики – засыпали под тихое мурлыканье добрых снов.

Моя задача была проста, но невероятно важна: заботиться об Облачных Цветах. Их росло по всему Древу несколько десятков, но самый главный, самый большой и самый сияющий – был прямо над моим гнёздышком. Каждый день я начинал с обхода. Я осторожно перебирался с ветки на ветку, проверяя каждый Цветок.

Достаточно ли он пьёт утреннюю Росу Смеха? (Её собирали зверята внизу, когда играли в догонялки). Не мешают ли ему слишком разросшиеся Хрустальные Листочки? (Их надо было аккуратно подвязывать лучиками солнца). Поёт ли он свою тихую, едва слышную Песню Мира? (Если приложить ухо к стеблю, можно было услышать нежный звон, как у крошечных колокольчиков).

Я разговаривал с Цветами, рассказывал им новости из леса, которые доносил до меня ветерок. Они отвечали мне лёгким покачиванием и усилением сияния. Я очень любил свою работу. Высоко над землёй, в моём пушистом гнёздышке под ласковым светом Цветка, я чувствовал себя частью чего-то огромного и прекрасного. Я был хранителем добра. И всё было совершенно, пока не случилось то утро.

Проснулся я в тот день от непривычной тишины. Обычно меня будило весёлое щебетание Солнечных Воробушков, которые любили купаться в сиянии моего Цветка. Но в этот раз было тихо. Слишком тихо. И воздух казался… тяжёлым, как перед грозой, хотя небо было ясным.

Я потянулся, зевнул и выглянул из гнёздышка. И сердце моё ёкнуло, будто споткнулось. Мой Главный Цветок – тот, что висел прямо надо мной, огромный и всегда сияющий ослепительным светом – был… другим. Его лепестки, обычно пушистые и светящиеся изнутри, поникли. Они больше не переливались всеми цветами радуги, а были тускло-серыми по краям. Сам свет стал слабым, дрожащим, как огонёк свечки на сквозняке. От него уже не веяло теплом, а лишь какой-то грустной прохладой.

– Ой-ой-ой! – вырвалось у меня. Я подпрыгнул и подлетел поближе. – Цветочек? Милый? Что с тобой? Ты заболел?

Я осторожно потрогал один из поникших лепестков. Он был холодным. Цветок слабо качнулся, но не ответил. Его Песня Мира замолкла. Я посмотрел вниз, сквозь кружево листьев Небесного Древа. Лес Дружбы казался серым и каким-то… сонным. Я не слышал привычного гама, смеха, песен. Вместо этого до меня донесился сердитый визг и чьи-то всхлипывания. Это было похоже на ссору Белочки Чипы и Барсучонка Бури. Из-за чего? Из-за шишки? Ореха? Но они же никогда так не ссорились!

Страх, холодный и липкий, заполз мне под пёрышки. Если Свет Доброты угаснет совсем? Что будет с лесом? С моими друзьями? Я не мог этого допустить! Но что делать? Я был ещё совсем юным Хранителем. Бабушка-облачница улетела в далёкое путешествие за новыми семенами шелкопряда и нескоро вернётся. Паника начала сжимать моё пушистое сердечко.

И тут я вспомнил! Мудрая Сова Лунница! Она жила чуть ниже, в огромном дупле, обвитом Серебряным Плющом. Она знала все тайны Леса Дружбы и Небесного Древа. Наверняка она подскажет! Надежда, маленькая и тёплая, зажглась во мне. Я расправил свои облачные крылышки – они были небольшими, но для планирования с ветки на ветку – в самый раз – и осторожно полетел вниз, цепляясь за знакомые ветви и лианы.

Дупло Лунницы было тёплым и уютным. Пахло сушёными травами и старыми книгами (Сова обожала читать лунные письмена). Я постучал крылышком по дуплянке-дверке.

– У-ух? – раздался сонный, но добродушный голос изнутри. – Кто это шуршит в такую рань? Солнце-то едва над холмами встало!

– Лунница! Это я, Пуфик! – затараторил я, залетая внутрь. – Беда! Большая беда!

Сова сидела на своей любимой коряге-табурете, протирая большие, круглые, как два полных месяца, глаза. На клюве у неё болтался колпак из паутины – видимо, спала в нём.

– У-ух, успокойся, пёрышко, – протянула она, укладывая колпак на полку. – Дыши глубже. Рассказывай по порядку. Что случилось с твоим облачным носиком? Весь помятый от волнения.

Я перевёл дух и выпалил:

– Главный Цветок! Он… он увядает! Лепестки поникли, свет еле теплится, и он холодный! А внизу… Чипа и Бури ссорятся! Я такого никогда не видел! Что мне делать, Лунница? Как его вылечить? Может, ему нужна особая роса? Или песня? Я пел ему свою самую весёлую, но он не ожил!

Лунница нахмурилась (а когда хмурится сова, это очень серьёзно). Она подлетела к входу в дупло и долго смотрела вверх, туда, где должен был сиять Цветок. Её большие глаза видели то, что было скрыто от других.

– У-ух… – протяжно вздохнула она вернувшись. – Это не болезнь, маленький Хранитель. И не от недостатка росы или песен.

– Тогда что же? – чуть не заплакал я.

– Это… Расколотое Сердце Леса, – произнесла Сова торжественно и чуть печально. – Сердце Леса болит, когда болит чьё-то маленькое сердечко внизу, в чаще. Когда кто-то очень сильно грустит или чувствует себя бесконечно одиноким, или его переполняет обида, что не находит выхода. Эта боль, как тёмная туча, поднимается вверх и окутывает Облачные Цветы. Они вянут от чужой печали.

Мне стало очень страшно. Я никогда не спускался так низко, в самую чащу леса! Там были огромные деревья, густые заросли, быстрые ручьи… И как найти одно-единственное грустное сердечко среди всех зверей?

– Но… но как же его найти? И как помочь? – спросил я, стараясь говорить твёрже.

– Твоё сердце, Пуфик, – сказала Лунница, мягко коснувшись крылом моей грудки, где пульсировало моё испуганное сердечко, – сердце Хранителя. Оно чувствует Свет Доброты. А значит, оно может почувствовать и его отсутствие. Ищи того, от кого веет холодом печали, а не теплом радости. Слушай лес. И помни: помочь можно только добротой. Настоящей, искренней. Иногда достаточно просто быть рядом. Иногда – выслушать. Иногда – помочь сделать то, что кажется невозможным. Только исцелив одно маленькое сердечко, ты исцелишь Сердце Леса и спасёшь Цветок.

Её слова придали мне немного храбрости. Я вспомнил сияние леса, когда всё было хорошо. Вспомнил улыбки друзей. Вспомнил свою важную работу. Я не мог подвести!

– Я попробую, Лунница! – сказал я решительно. – Я найду этого зверька и помогу ему!

– У-ух, удачи тебе, храброе пёрышко, – кивнула Сова. – И будь осторожен там, внизу. Лес Дружбы дружелюбен, но он большой и может быть… неожиданным для того, кто летает только меж ветвей.

Я ещё раз поблагодарил мудрую Сову и вылетел из дупла. Впереди меня ждало самое большое приключение в моей жизни. Я взглянул на свой увядающий Цветок. Его слабый свет дрожал, как будто прощался. Время поджимало. Я глубоко вдохнул запах леса – сегодня он пах не цветами и хвоей, а тревогой и влажной землёй – и направил свои маленькие облачные крылья вниз, в зелёную, незнакомую глубину Леса Дружбы. На поиски Расколотого Сердца.

Слова мудрой Лунницы ещё звенели у меня в ушах: «Ищи того, от кого веет холодом печали…» Я расправил крылышки на краю знакомой ветви, той самой, с которой начинался мой обычный путь к Совиному дуплу. Но теперь мне предстояло лететь не вбок или чуть вниз, а вниз, в самую гущу зелени, туда, где солнечные лучи пробивались редкими золотыми стрелами сквозь плотный полог листьев. Оттуда доносились непривычные звуки: громкий стрекот кузнечиков, похожий на барабанную дробь, журчание невидимого ручья, шелест чего-то большого, продирающегося сквозь папоротники. Мой крошечный носик уловил тысячи новых запахов: влажной земли, грибов, цветущих где-то вдалеке луговых трав, сладковатой хвои и чего-то ещё… острого, зелёного, незнакомого. Лес внизу казался огромным, тёмным и немного пугающим. Мои пёрышки непроизвольно взъерошились.

– Не бойся, Пуфик, – прошептал я сам себе, крепче обхватив ветку лапками. – Ты же Хранитель. И лес – Дружбы. Там живут друзья. Просто… они немного другие внизу.

Я глубоко вдохнул, наполняя лёгкие этим новым, густым лесным воздухом, и оттолкнулся. Мои облачные крылышки зашумели, подхватив меня. Первые мгновения полёта вниз были захватывающими! Ветер свистел в ушах, зелень мелькала, как изумрудная река. Но очень скоро я понял, что летать здесь не так-то просто. Ветви были густыми, переплетёнными, лианы свисали, как верёвки, а паутинки, невидимые с высоты, цеплялись за мою шёрстку. Пришлось снизить скорость и осторожно пробираться, больше планируя и цепляясь, чем летя.

Я приземлился на толстый, покрытый бархатным мхом сук огромной ели. Отсюда вид был лучше. Лес открылся передо мной во всём своём величии. Гигантские деревья, казалось, упирались макушками в моё родное Небесное Древо. Стволы были шершавыми, в глубоких бороздах, поросшими лишайниками всех оттенков зелёного и серого. Внизу у подножий, буйствовали заросли папоротников, похожих на зелёные фонтаны, и колючего кустарника с ярко-красными ягодами. Где-то звонко перекликались птицы, чьи имена я не знал. А ещё ниже, в траве, кипела своя жизнь: сновали муравьиные тропы, прыгали кузнечики, порхали разноцветные бабочки. Это был целый мир! Огромный, шумный, живой и… очень далёкий от моей уютной верхушки.

– Хм, – сказал я себе, – с высоты всё кажется ближе. Теперь понятно, что искать одно грустное сердечко тут… как иголку в стоге сена. Но надо начинать!

Я решил прислушаться к своему сердцу, как советовала Лунница. Закрыв глаза, я попытался отключиться от шума леса, от новых запахов, от лёгкого страха. Я сосредоточился на ощущении внутри. Моё собственное сердечко стучало часто-часто, как крылышко колибри. Но сквозь этот стук я попытался уловить что-то ещё. Что-то холодное, тяжёлое… Печаль.