– А ты не знаешь?
– Нет вроде.
Граф Панин на полусогнутых подбежал к карете.
– Что случилось, Панюша? – сказала Со. И добавила: – Я не могу отлучиться на неделю, а здесь, что, уже началось восстание?
– Прости, я не могу говорить, – сказал Граф, покачиваясь на кривых ногах у окна кареты. – Вот он пусть расскажет.
– Беда, мать моя! – выдохнул подошедший Разумовский.
– Не спеши, говори по слогам Кирюша, – улыбнулась Со.
– Спасибо, дорогая, спасибо, что не назвали Кирюхой.
– Ну, гут, гут, конечно, ты Кирил. Прости, забыла за время отдыха:
– С одной или с двумя лэ тебя величать?
– Да не надо с двумя, сама ведь потом запутаешься. Зови, как Троекурова:
– Просто Кирила.
– Без второго лэ, но зато с лишней а, – высунулась в это же окно Да. На самом деле Да, Даш, и даже Даша, была ее фамилия. Но так как многие путали еще имена и фамилии, то здесь ее обычно звали:
– Романовна. – Или еще проще:
– Ром.
– Вот действительно, – говорили многие, – мы путаем имена и фамилии, а они ввели еще и отчества. Звали бы купцов по отчеству-то. Их Петр наградил этим отчеством, вот пусть бы и мучились:
– Запоминали.
– Ты помолчи пока, Ромка, – строго сказала Граф Панин, – ты, как говорится, еще не член.
– Что? Что?! Что ты сказал, Пантюха? – Даша вылезла из кареты через другую дверь, и попросила Графа повторить свои подлые слова.
– Нет, – Панин встал в стойку, – ты хочешь драться? Давай.
– Я буду секундантом, – сказала София, и тоже вышла из кареты. Разик подал ей ручку.
– Спасибо, Разумовский, я думала, никто уже не предложит мне руку.
– Все заняты только своими амбициями, – Гетман кивнул на Панина и на Романовну. На Дашу, имеется в виду. Хотя бы разобрались сначала, в чем дело, а уж потом бы вызывали друг друга на бойцовскую дуэль.
Почему бойцовскую? Еще действовал, был в силе Указ Петра Первого о запрете пистолетных и шпажных дуэлей, и о поощрении кулачных.
Как сказал Петр Первый:
– Мы не должны в общем отставать от Европы. Поэтому, поощряю некоторые вещи. В частности, некоторые английские достижения. Как-то:
– Бой на кулаках. – И более того, предложил тут же начать записывать в Бойцовские Клубы. Но пока люди раскачивались, думали, нужна им цивилизация, или пока что нет, Петр умер. Тем не менее, идея его жила. Жила, жила, и через тридцать-сорок лет прилично выросла. То есть, как раз к этому времени. Теперь не надо было ни на кого обижаться, спорить, рвать голос, портить нервы, сразу в стойку и погнали:
– Хук справа, джеб в нос, апперкот в подбородок, удар в солнечное сплетение. – Были разрешены по договоренности даже некоторые японские приемы. Как их здесь называли:
– Хуки яки. – И, как говорится, русские женщины никогда не отставали от мужчин. Более того, часто шли впереди. Так и Да считалась здесь одной из первых боксерш.
– Ну, чё, Пантюха, начнем? – спросила она, и ладонью шаркнула Графа по щеке.
– Подожди, Да, – сказала София, – надо сначала разобраться, почему он обиделся.
– Ну, как же мне не обижаться, любимая, – обратился Граф Панин к Софии, – она ведет, – теперь он провел ладонью по щеке Да, – себя на равных со мной. Пусть она тоже Графиня, но ведь не имеет же никакого поста официального. А без поста человек, что собака без собачьей будки. Правильно я говорю? – и Панин опять прикоснулся к щеке своего противника. На этот раз Даша поймала его руку, и, поднявшись ногами вверх, провела болевой из стойки.
