В доме на поминках было слишком тихо. Иногда кто-то говорил о дедушке какие-то добрые слова:
– Ростислав Андреевич, царство ему небесное, молодец. Выстрадал уже, так выстрадал, на него всегда можно было положиться…
Папа Олега выпил рюмку водки, а я молча сидела за столом. Иногда от каких-то особенно болезненных для меня слов, начинала плакать, и мальчишки подходили ко мне поочередно, чтобы как-то поддержать, но как – они толком не знали. Анастасия Ивановна показала жестом, что лучше меня пока вовсе не трогать.
– Хорошою людиною був. Справжньою. – Наталья Петровна тоже не сдерживала слез.
– Возможно, Ростислав Андреевич в чем-то ошибался, но мы, смертные, все мы в чем-то не правы. Но он был добрым, справедливым человеком, любящим отцом и хорошим дедушкой. – Анастасия Ивановна пригубила водки.
– Ростислав Андреевич все-таки наш человек был. Пусть покоится с миром. Он великий философ, кто бы что ни говорил. – Мальчишки разом произнесли эту речь, дополняя друг друга.
– Спасибо, – тихо сказала я, – спасибо, что здесь сегодня те, кто любил дедушку. Любите своих родных, они так внезапно уходят.
Я закрыла лицо руками и тихо заплакала. Люди постепенно стали расходиться, слезы переставали литься, и меня одолел сон.
На следующий день Анастасия Ивановна попросила, чтобы я посидела в доме с ее мамой, а она на пару часов должна была сходить на работу. Я сидела на скамейке во дворе. Олег, Руслан и Женя подошли ко мне и сели с разных сторон.
– Малыш, ты как? – неловко спросил Женя.
– Нормально, Женя, – солгала я.
Он вздохнул, а остальные не знали, что еще мне можно сказать. Руслан потрогал мои руки.
– Снежинка, ты сама скоро в снеговика превратишься, может, в дом пойдем?
Я отрицательно помотала головой. На мне было черное платье, голова все еще была повязана черной косынкой, и куталась я в дедову телогрейку.
– Я такой дурой была, – вдруг сказала я. – Моя мать права, когда говорила, что я свинья неблагодарная, что лучше бы не рождалась.
– Так, – Олег вскочил на ноги, – прекрати сопли разводить. Не говори глупостей! У тебя есть мы, есть Анастасия Ивановна и многие другие, настоящие и искренние люди. Ты подумай. Как ты им нужна!
Подняла глаза на Олега, но посмотрела за его спину. Он тоже обернулся, как бы отгораживая меня от пришедших. Демонстративно отбросив калитку в сторону, пожаловали Гапа в сопровождении участкового и какой-то женщины – эдакая толстая тетка, выкрашенная в черный цвет, с густо намазанными яркой помадой губами, в очках с крупными стеклами.
– Горькая Снежана Дмитриевна? – спросила мартышка в очках.
– А что вам нужно? – вступился Руслан.
– Ти не заважай, Філіпов, – Агафка отодвинула его в сторону, – тут правоохоронні органи і опікунська рада. Вам тут робить нема чого.
– То вам тут «рабить нема чо» – перекривил ее Руслан. – Это в вашем любезном лице все инстанции? Пока вижу нашего перепуганного подхалимщика-участкового, великую учительшу, которую к школе за километр подпускать нельзя, и тетку в очках.
– Я попрошу, молодой человек, – встряла «тетка в очках», – попридержите язык.
– Значит так, – участковый переминался с ноги на ногу, – Ростислав Андреевич получил это жилье временно, так что теперь его нужно бы освободить.
– Да что вы делаете?! – мальчишки вместе закричали на участкового Трофима. – Куда ее?
Она ребенок. Какое право вы имеете?! Это Ростислава Андреича жилье!
