Пусть она вернется - страница 4

Однако меня регулярно мучает одна и та же мысль: а не будет ли ему лучше без меня? А вдруг он тоже об этом думает?

– А вот и закуски! – радостно восклицает Тим при виде салатницы с конфетами и печеньками на столике.

Он перепрыгивает через спинку дивана прямо на подушки и похлопывает по ним, приглашая меня присоединиться.

Я зажигаю свечку и с легким сердцем тоже плюхаюсь на диван.

Первые три серии мы смотрим в молчании. Нам не нужно разговаривать, чтобы чувствовать себя уютно вместе. На мой взгляд, это одно из замечательных преимуществ дружбы – нет нужды судорожно искать тему для беседы. Дружба расслабляет, она не требует подзарядки после встречи – друзьям не нужно притворяться.

Когда стриминговая платформа предлагает перейти к очередной серии, Тим берет пульт и переключает на новости. С серьезным видом он убирает звук и поворачивается ко мне. Я подавляю зевок.

– Ну, ты успокоилась? Надо поговорить.

Мое тело резко сжимается. Я откладываю надкушенную конфету на столик.

– Была спокойна, пока ты не задал этот вопрос. И что случилось?

– Твой день рождения, – заявляет он небрежным тоном. – Через две недели, и я давно хотел тебе сказать, что надо отметить это событие. С нашими.

«Наши» – это его компания, а не моя. Они меня терпят, без всякого сомнения, только потому, что Тим таскает меня за собой как группу поддержки. Я готова иногда проводить вечер с ними, чтобы сделать приятно другу детства. Но праздновать день рождения…

– Без меня, – заявляю я твердо и откусываю конфету, чтобы поставить точку в обсуждении. Но только тот, кто плохо знает Тимоте, решит, что на этом обсуждение вопроса закончилось.

– Ты ничего не поняла, Марго. Без тебя день рождения не имеет смысла. Вдобавок тебе же исполняется тридцать…

Он делает умоляющее лицо, рассчитывая на свою неотразимость, – обычно это срабатывает, но не в этот раз.

– Ты прекрасно знаешь, что я ненавижу этот день.

– Неправда, ты его любила, тогда, раньше…

Тут он осекается, словно обжегшись, но уже слишком поздно. Мои щеки начинают гореть. Я прямо чувствую, как это «раньше» пульсирует болью. Оно горит светящейся жирной надписью. Раньше. Когда это было, раньше? Раньше я была моложе. Беззаботнее. Будущее представлялось счастливым и беспроблемным, и мне не было страшно стремиться к нему. А сейчас мне кажется, что это было давным-давно. Теперь все надежды умерли и похоронены.

– Ой, извини. Я не хотел…

– Напоминать о плохом? Ну исчезла и исчезла, проехали.

Я произнесла это жестче, чем хотела. Тим повесил голову со скорбным видом.

Конечно, я чувствую себя виноватой, глядя на него, Тимоте этого не заслуживает. Я бы хотела стереть свою первую реакцию, заменить на «хорошо, давай устроим праздник». Даже согласилась заняться чем-нибудь вне зоны моего комфорта, лишь бы он улыбнулся. И больше всего мне хотелось бы, чтобы исчезновение моей матери осталось в прошлом, чтобы она не возвращалась ко мне бумерангом, как только кто-то заговорит о ней, о пропаже или дне рождения. Я бы хотела и правда стать такой равнодушной, но пока только делаю вид. А еще мне ужасно хотелось признаться в этом другу, единственному, кто оставался со мной все эти годы и кто мог бы меня понять. Но я не в силах, особенно сегодня, после того, как утром мой гнев стал сильнее горя. Я твердо решила, что раз мы никто для моей матери, то и она больше для меня не существует.

На мгновение я смыкаю веки и медленно считаю в уме. Один. Два. Три. Этот способ я использую для того, чтобы успокоить навязчивые мысли. Чтобы закопать прошлое как можно глубже и сделать счастливый вид. Словно песня в моем внутреннем плейлисте оказалась вдруг слишком грустной, поэтому я «жму» на следующую и концентрируюсь на друге.