Взором я окинул город. Практически всё было сожжено, даже окраина леса. Но внутри каменных зданий находились какие-то каменные ящики. Возможно, в них можно отыскать и одежду. Я взял на руки девочку, и, расправив крылья, подлетел к ближайшему строению. От короткого полёта у ребёнка захватило дух и его лицо осветилось улыбкой.
– Здорово! – с выпученными глазами произнёс восторженный человеческий отпрыск, и его душа вновь засияла чистым сиянием Света.
Я незаметно и к своему удивлению обрадовался, что душа ребёнка освободилась от печали. Ещё никогда мне не доставляло душевное удовлетворение осознание чужого благополучия. Пребывая в некоторой растерянности от охватившего чувства, я вошёл в жилище вслед за человеческим отпрыском. Пройдя по просторному коридору, мы завернули в первое помещение. Оно было полностью освещено естественным светом, который заполнял пространство за счёт расположенных под определённым углом блестящих дисков. Ребёнок опередил меня, и, подбежав к одному из каменных ящиков, попытался поднять крышку, но неудачно.
– Здесь! – крикнула она. – В нашем доме одежда хранилась в таком же ящике!
Я подошёл и снял крышку. Ящик действительно был заполнен тряпьём, в котором девочка принялась копаться, и, вытаскивая одежды, стала примерять.
– А где все люди? – спросила она.
– Покинули город, – ответил я.
– А когда вернутся?
– Никогда.
– Мы теперь вдвоём будем здесь жить?
– Нет, – ответил я. – Мы полетим дальше, на поиски Творца.
– А кто это? – не унималась она, и, найдя подходящее по размеру платье, натянула на себя.
– Тот, кто создал мир.
– А что такое мир?
Это существо не иссякало в вопросах и любопытством напоминало меня. Потому я терпеливо принялся отвечать на все: «что?», «кто?», «почему?», «зачем?» и так далее.
– Я хочу есть! – наконец прервался поток вопросов, и ребёнок молча смотрел на меня в ожидании еды.
– Что ты ешь? – поинтересовался я и насторожился, вспомнив слова упырей и алчущего плоти ребёнка правителя.
– Что мама даст. Фрукты, рыбу, мясо.
– Чьё мясо? – тихо спросил я.
– Не знаю, – робко ответила девочка, почувствовав повеявшую от меня угрозу.
– Мяса не будет! – жёстким тихим голосом заявил я, боясь предположить, что ребёнок успел вкусить человеческой плоти. Но, вспомнив о незапятнанной душе, успокоил себя тем, что, скорее всего, мать не потчевала дитя мясом людей.
– Хорошо, – не задумываясь, согласилась она.
– А где мама брала еду?
– Там, – девочка указала на лестницу в дальнем углу помещения, ведущую вниз.
– Пошли.
Мы спустились вниз. В нижнем помещении было совершенно темно и прохладно. Ребёнок застыл на месте, потеряв ориентацию в темноте, и притих. Я без труда отыскал фрукты, кувшины с питьем, рыбу и мясо. Взяв с полки куски прохладной плоти, я обнаружил, что мясо было не человеческим, и обработано огнём. Но всё же не стал его брать и положил обратно на место, предположив, что сначала люди едят чужую плоть, а затем переходят на собратьев. Ограничившись фруктами и питьём, проверив предварительно, что это не кровь, мы вышли наверх.
– Как ты всё отыскал? Там же ничего не видно.
– Мне видно, – ответил я и отдал еду.
Ребёнок, забравшись на каменный ящик, принялся жадно есть и пить из кувшина. Делала она это неуклюже, отчего питьё капало на одежду, оставляя пятна.
– Как тебя зовут? – с полным ртом мякоти фруктов спросил ребёнок.
– Демон.
– А меня Ломира.
