Великая Герцогиня сидела на заднем сидении, а рядом полулежал безвольно склонив голову тот самый человек, которого стражники тащили до флаера под руки. Вероятно, ему было совсем худо, об этом говорила его почти мертвенная бледность. Одна его рука, забинтованная в запястье, лежала на коленях, а вторую, тоже перевязанную, Герцогиня держала в своих ладонях. Время от времени Герцогиня дышала на эту совершенно бескровную, холодную и как будто вылепленную из воска руку, как бы пытаясь согреть и оживить ее, и тихо бормотала себе под нос одну только фразу: «Не умирай, прошу тебя, только не умирай.»
Секретарь, сидевший за рулем, нервно морщился, прислушиваясь к ее шепоту, временами посматривал на солдат, сидевших рядом и поминутно сверялся по магнитному курсу.
Все планы рухнули, и виновник этого преспокойно лежал там, на заднем сидении, и хотя и был основательно запуган и напичкан наркотиками, обычная доза которых оказалась для его чистого изнеженного организма слишком большой и поэтому чуть ли не смертельной, но все-таки оставался живым, и что самое неприятное во всем этом, Великая Герцогиня была настолько увлечена им, что не только не желала его смерти, но и наоборот жаждала его жизни. Этот упрямый и загадочный тип, несомненно являющийся капитаном земного корабля и поразительно нагло, но очень натурально разыгрывающий роль равного по положению с представителями самых высоких фамилий, гордого и высокомерного принца, пришелся по сердцу Великой Герцогине. Это была та самая осечка, которая привела к полному проигрышу и которая была совершенно не предсказуема: Герцогиня никогда никем по-настоящему не увлекалась, сердце ее было пусто и холодно настолько, что временами казалось, что его нет вовсе. Насколько это было известно секретарю, она никогда и нигде не высказывалась о своих любовниках положительно, тем более не спасала их от смерти и не молилась об их жизни. И вот гром среди ясного неба – неожиданная и безумная страсть, превратившая сорокалетнюю холодную и рассудительную правительницу в глупую влюбленную девчонку. Говорят, один раз в сто лет и палка стреляет. Пословица оказалась на поверку неопровержимым фактом. Теперь, когда так хорошо подготовленные и почти уже исполненные планы были «развеяны по ветру» этим треклятым «принцем», поспешный утренний отлет стал позорным бегством. Восстание уже бушевало как на окраинах, так и в столице. Появление возмущенных землян, призванных на помощь Миссии, ускорило его начало, и теперь ничего не оставалось делать, как временно исчезнуть, «забившись» в один из горных замков и начать собирать верные силы.
…– Ты должен сделать все возможное для улучшения его состояния. Ведь вчера… – Герцогиня от волнения хрустнула пальцами. – Ты ведь уже осматривал его сегодня?
– Да, Ваше Величество, и сегодня Его Высочеству явно гораздо лучше, – придворный врач «отвесил» низкий поклон. – Позвольте только заметить, что тот, жизнь и здоровье которого вы доверили вашему покорному слуге, человек необычайно тонкой нервной организации и повышенной чувствительности. Побои и прочие насильственные действия, причиняющие даже малейшую физическую боль, с ним совершенно недопустимы, также недопустимо повторное применение психотропных препаратов даже в малых дозах, в противном случае неотвратимо очень быстрое угасание и смерть.
– Я так долго просидела у его постели и так сильно волновалась, что смогла заснуть только под утро и теперь у меня отвратительно уродливые круги под глазами. Ты должен мне что-то посоветовать!
