– И чтобы прикрыть одно убийство, ты предлагаешь совершить другое? Хотя для тебя количество мерзостей не имеет никакого значения, – Герцогиня махнула рукой и брезгливо поморщилась. – Мой Эмилио мертв для соотечественников. Он мертв для всех, кроме меня. Это новое убийство тоже на моей совести, но пока что мне приятнее видеть его живым и здоровым. Уходи, у меня от твоих речей появляются ненужные морщины.
Она отвернулась и кликнула сопровождающих, и секретарю ничего не оставалось делать, как убраться восвояси.
«Не беда, – подумал он, выходя из комнаты. – Как только она наиграется и потеряет к игрушке интерес, она позволит умертвить его. Вопрос в одном: когда это произойдет? И до этого момента землянин должен находиться в полной изоляции и тем более ни в коем случае недопустимо, чтобы он освободился.»
– У тебя, дорогая Флорена, странные слуги, – сказал Эмиль не глядя на Великую Герцогиню.
Волосы его растрепались на ветру, профиль гордо и резко выделялся на фоне темного послезакатного неба, а кожа казалось совсем молочно-белой от отсвета уже успевших взойти над горизонтом серебристых лун.
– Они исключительно молчаливы, я не слышал, чтобы они обмолвились при мне хоть словечком.
– Они немы от рождения, – Герцогиня сделала шаг к землянину и взяла его за руку. – Ты не сможешь никого из них уговорить на содействие тебе, как того слугу во дворце. Твой дар оценен по достоинству: они еще и глухи.
– Здесь отличный свежий воздух, хотя он, пожалуй, разреженнее чем на равнине, – Эмиль повернул голову, посмотрел ей в лицо. – Равнины мне всегда нравились больше, чем горы. Не знаю, чем это объяснить, может быть тем, что родиной моей была покрытая рощами и лугами равнина, на редких холмах которой возвышались развалины заброшенных в незапамятные времена поселений, а может быть банальной прозаикой того, что звездолет гораздо удобнее сажать на ровную поверхность, чем искать минимального пространства среди горных склонов и осыпей. Тем не менее мне здесь нравиться. Очень интересное место и красивый вид.
– Значит твое заточение здесь будет для тебя не слишком мучительным, – сказала Герцогиня, обнимая его за плечи и целуя в золотой ошейник – гривну (секретарь зачем-то настоял на данном «украшении» для пленника, правда он первоначально желал для него еще и кандалы, но она категорически воспротивилась этому). – А я буду тебя часто навещать, чтобы тебе не было слишком уж тоскливо в вынужденном одиночестве. В остальное время ты можешь развлекаться каким угодно способом, кроме попыток к бегству. Обширнейшая библиотека и хранилища исторических ценностей к твоим услугам, я слышала, ты любишь историю. Разрешаются также прогулки по территории замка и по тропам около, хочешь пешком, хочешь верхом. Не обольщайся, деться тут некуда – вокруг неприступные скалы или бездонные пропасти, дороги из этого замка, кроме воздушной, нет. И еще: тебя будут неотступно сопровождать во всех твоих прогулках и вообще всегда находиться с тобою рядом мои верные люди.
– Ты все предусмотрела, дорогая, – Эмиль грустно улыбнулся. – Так значит эти охранники так и будут стоять рядом даже когда мне захочется полюбезничать с горничной? А ты, Флорена? Неужели тебе будет приятнее оттого, что они, как завсегдатаи кабаре, наблюдают, как ты снимаешь нижнее белье?
– Я давно привыкла, мой милый. Моя охрана сопровождает меня везде с самого детства, – Великая Герцогиня отстранилась и провела указательным пальцем по его руке. – Но если это тебе не нравится или неприятно шокирует, то я согласна избавить тебя от их обязательного присутствия. Обещай, что не попытаешься бежать, и тогда ты будешь свободен в пределах замка.
