– Вы стремительно теряете власть, госпожа, – тон секретаря был серьезным и тревожным. – Я не говорю о столице, она уже давно потеряна, и принц Семуэл Ганивер уже два месяца живет в Великогерцогском дворце, издает законы и указы от своего имени, как будто он уже коронован как Великий Герцог. Три равнинных штата: Нижнее Герцогство, Верхнее Герцогство и Ганивер, целиком охвачены восстанием, перешли в безоговорочное подчинение к герцогу и признали его единственным правителем, еще два штата колеблются. И только Горный Восток, маленькая Розания да ваш родной Рамир еще сохраняют верность вам. Нужно действовать, пока не поздно. Никогда корона еще не держалась на вашем челе так непрочно, как сейчас.
– Так пусть она совсем свалится!
Герцогиня вынула из ларца великогерцогскую диадему в форме солнечного затмения, бросила на пол и уже намеревалась наступить на нее, но секретарь упал на ковер и молниеносной змеей скользнув по полу, выхватил «олицетворение власти» из-под самой туфли.
– Какой ты все еще резвый! – Герцогиня презрительно усмехнулась. – Жалко эти крупные бриллиантики? Конечно можно было бы преподнести эту корону Сэмуэлю Ганиверу, обожаемому народом принцу Сэмуэлю, имеющему все шансы стать Великим Герцогом в самое ближайшее время, но, увы, мужчинам не пристало носить женских украшений.
– Но, миледи, это ваша корона, и вы являетесь на данный момент единственной законной правительницей планеты, несмотря на происки врагов. Еще есть возможность исправить положение, и эта возможность…
Стоящий на коленях секретарь не договорил, Великая Герцогиня выбила носком туфли диадему из его рук, и та со звоном укатилась куда-то в угол.
– К черту все эти возможности! Мне не нравится быть правительницей планеты, если я при этом не имею возможности стать властительницей своей мечты. Раз мне дан выбор: власть над планетой или власть над счастьем, то я выбираю второе. Счастье мне нравится куда больше, чем бесконечная грязная склока за власть, тем более что у этого счастья голубые глаза и обворожительная улыбка. Тебе не понять, как мало порой надо женщине.
– Так он жив? Вы же обещали! – секретарь был не в силах встать с колен от разочарования и скрытого бешенства. – Вы же поклялись, что как только он попадет в ваши руки, вы прикажете вздернуть его на первом же суку, предварительно вырвав лживый язык и выколов обманчивые глаза. Вы с удовлетворением художника предвкушали его допрос в пристрастием и вслух рассуждали, в каком месте виселица с его трупом смотрелась бы лучше всего.
– Все это был бред разгневанной и испуганной правительницы, – Герцогиня раскрыла веер и начала лихорадочно им обмахиваться. – Правительница хотела покончить с ним, даже приказала заковать и бросить в каземат… Но теперь с самой правительницей покончено, значит и этого обещания не существует. Я уезжаю в Рамир и буду спокойно доживать свой век в своем поместье, наслаждаясь своими чувствами и чистым, настоянным на розах воздухом.
– Все чувства со временем проходят, но вам нужно сохранить корону… – попытался возразить секретарь.
– Я начинаю думать, что мои чувства вечны, друг мой, – Герцогиня улыбнулась и мечтательно закрыла глаза. – Чем больше я пытаюсь вытравить их из своего сердца, тем глубже они проникают. На балу я была просто увлечена им, не более; когда он сорвал нам все планы – он стал мне почему-то даже больше чем нравиться, а сейчас, после его побега, я поняла, что моя жизнь без него просто не имеет смысла. Это мой рок, и я буду наслаждаться им и не стану смотреть вдаль.
