– Да вот ещё! – Варя высокомерно улыбнулась, – почему же не быть-то? Да неужто я Тоньку не знаю? Столько лет дружим… Как только узнает, что ты ко мне на свиданки бегаешь, быстро мальчишек заберёт да к родителям переедет.
Так и вышло. Антонина даже объясниться ему не дала. Он за порог – на работу, она мальчишек собрала, вещи, и даже кошку – любимицу с собой прихватила и пошла к родительскому дому, не ведая, примут ли назад. Ведь так повелось на Руси, что жена должна прощать. Оскорбления, избиения, измены – да всё, что вздумается мужику сотворить. Должна прощать, молчать, принимать его любым, но ни в коем разе не разрушать семью! Вот и боялась Тоня в родительский дом идти. Ведь не примут если, к мужу назад отправят, придётся ей с детьми на улице жить. Под мостом, под забором, в сараюшке старенькой – где угодно, лишь бы не с ним. Только не с тем, кто предал. Тот, кто предал единожды, непременно предаст снова. Не готова Тоня предательство прощать, уж лучше действительно под мост.
Но родители приняли, и отец потом едва не застрелил Игната из охотничьего ружья – еле удержали, а мать прогнала его со двора, отхлестав мокрым полотенцем, когда за семьёй явился. Антонина же даже разговаривать с мужем не стала, лишь глянула свысока и, не проронив ни слова, скрылась за дверью дома, тогда и понял Игнат, что, следуя за Варварой, он сжигал за собой мосты.
Варя долго отнекивалась, отвечая на вопросы родителей, крутилась, врала, плакала, обвиняя обоих в неверии, ведь она дочь им родная, неужто врать станет? А они почему-то предпочитают сплетни досужие слушать! Обижалась, целыми днями могла не разговаривать ни с матерью, ни с отцом, игнорируя вопросы и извинения, но, когда однажды поняла, что дитя под сердцем носит, деваться стало некуда. Покаялась.
Скандал вышел знатный! Ведь на всю округу опозорила, с женатым связавшись! Да ещё и понесла от него… Что люди скажут? Как теперь им в глаза смотреть, зная, что родное дитя учудило такое?! Выгнал её отец из дома сгоряча. Ведь какое позорище! У него – председателя колхоза, у его жены – директора школы дочка дитя прижила! Как пережить-то?…
Варвара ушла в лес, в землянку, да только не проживёшь в ней зимой, а та уже на подходе. Ледок, сковавший опавшую листву и жухлые кустики травы, по утрам под ногами хрустит, морозец прихватывает щёки…
Не хотела она такой судьбы! Разумеется, не хотела. Да чего уж теперь? Дитя есть. Пусть не бьётся ещё под сердцем, не ворочается, но всё же есть, и этого не изменить, так что же делать? Хоть с моста вниз головой в омут…
На мосту-то и пришли в голову мысли о самоубийстве. Ведь нужно всего ничего, просто перегнуться через перила. Варя и перегнулась, крепко ухватившись за ограждение руками, заглянула в бездну, и долго смотрела, как лениво и неторопливо течёт под мостом река. Как кружится попавший в мелкий водоворот желтый кленовый лист, как, едва показавшись на поверхности, ушла на глубину пёстрая, блестящая рыбина…
Здесь и нашёл её Игнат. Подбежал, подхватил, рывком оторвал от перил и вместе они упали на дощатую поверхность моста.
– Глупая! Да что ж ты делаешь? – кричал он, сжимая девушку в крепких объятиях. – Да что же может быть ценнее жизни?!
Она не отвечала, она захлёбывалась рыданиями, осознав вдруг, какую непоправимую ошибку едва не совершила.
– Я ведь дитя твоё ношу! – сквозь слёзы, зло выкрикнула она. – Ну же! Скажи теперь, что мы не нужны тебе! Родители сказали, и ты скажи, чего ж стесняться-то?!
