Хотя он и не знал, смеяться или плакать окончанию мучительного пути в преддверии новой жизни.
Они пришли домой.
«Крылатый Марлин» наконец встал на якорь у Базы – небольшого острова, заросшего манграми, аккурат равноудаленного от наиболее значимых мест архипелага Скрытых Штормов.
Тихие берега его хранили следы прошлых обитателей. Тот тут, то там разведка находила то башмак, то половник. Надземная часть, укрытая блестящей зеленью мангров, ничего из себя не представляла. Однако стоило шагнуть в заросли буквально на шаг за линию прилива, и База разворачивала гостеприимные недра.
Другие гроты оказались так велики, что вмещали полноценные фрегаты, и в них даже оставалось просторное место для проверки руления.Скалистые холмы на поверку открылись множеством гротов всевозможных свойств. Одни оказались столь малы, что туда могли протиснуться только субтильные девицы вроде Дафны, да преимущественно дамский экипаж «Фурии». Надо отметить, роскошные формы их капитана потребовали значительно расширить вход.
Подземные лабиринты Базы преподнесли Виталу и его людям редчайший дар – одиночество. Набившие оскомину от житья бок о бок лица радостно рассредоточились и заняли каждый свою нору, пещеру или грот.
Жан и Жак оказались больно пугливы для подземелий, и потому заселились в заброшенную землянку.
Красавчик выбрал крохотную пещерку с ловко выделанным печным ходом. Чем бы он ни протапливал молчаливую сырость – дыму не показывалось ни в какую погоду.
Желающих ему возражать не нашлось.Маркиз отчаянно оборонял для себя мрачное подземелье, до отказа забитое истлевшими останками, которое хотели вычистить под склады. Изрыгающий проклятия корабельный врач и плотник по совместительству таки согласился жить при ящиках, однако строго-настрого запретил соваться в свое логово.
Короткий путь от воды начинала утлая шлюпка. И спустя высокий, но резкий, подъем, открывался просторный вход в скале, поросший кустарниками.Капитанский же грот определился сам собою.
Внутри обнаружилась пара покосившихся шкафов с жухлыми книгами по средневековой словесности да кусок снятой каютной обшивки с остатками отсыревших записей.
В ветреную погоду естественное оконце в потолке показывало звезды, а с коротких молоденьких сталактитов капала вода.
Едва моряки развернули деятельность и наладили связи с островами архипелага, Витал обставил себе подобие кабинета с широкой крепкой столешницей, под которой тихо бежала нить пресной воды.
Простор его нового жилища допускал многочисленные и теперь многолюдные совещания глав экипажей, и по вечерам капитан садился у входа и долго курил, рассматривая закат.
Сегодня же, когда после бурных обсуждений и в меру интеллигентной пьянки он наконец остался один, Витал сел за стол и занес перо над белым пятном пустого листа.
«Консулу Альянса Негоциантов…»
Не то.
Ему показалась приставшая волосинка на краю бумаги, и он принялся скрести ногтями уголок листа, тщетно пытаясь подцепить ее кончиками пальцев. Бесполезно.
«Леди де Круа лично в руки…»
Какая чушь… Он с кадетского класса не писал писем дамам. Сколько всего произошло… Да и кабы не найденная в трюме серьга, разве стал бы он вообще…
«Моя дорогая Селин…
Конечно же стал!..
Отважусь ли отправить это письмо самолично, не знаю. Но передадут его тебе в руки мои доверенные лица, в коих я абсолютно уверен.
Мысли о тебе – то еще испытание. Встреча с тобой на жизненном пути сделала меня самым счастливым человеком на земле. И несчастным. Ведь теперь я понимаю, чего лишен. И возможно… навсегда.
