– Проходите, дорогая! Я как раз закончила готовить ужин. – Она приняла у Ханны куртку, указала на тёплую, просторную комнату. – Вам наверняка хочется отдохнуть после такой дороги.
Бигос пахнул детством – капустой, копчёностями и тем особым теплом, которое бывало только у бабушки в Подляшье. Ханна уснула сразу. В следующую секунду – каменная кладка под ногами, ворота замка перед глазами. Со всех сторон подъезжали всадники в сверкающих доспехах. Их лошади были украшены тяжёлой, дорогой сбруей. Рядом с Ханной стоял статный мужчина в кафтане. Он привычно коснулся её плеча.
– Люба моя, проверь, всё ли готово к трапезе. Видишь, сколько знатных гостей пожаловало?
– Конечно, Всеслав, – ответила она чужим голосом.
Ханна вошла в помещение. Внутренние коридоры были до боли знакомы. Поворот налево… Часовня… Сильная боль…
– А-а-а! – Ханна вскочила на кровати, хватая ртом воздух.
Дверь распахнулась. На пороге появилась Ядвига с горящей свечой.
– Дурной сон? – в её голосе прозвучало не столько удивление, сколько… понимание. – Завтра отведу вас к местной знахарке. Она знает, как с этим справиться.
– Нет! – Ханна мотнула головой. – Отведите меня лучше к крепости.
Утром на столе уже ждали блины с мачанкой. Ядвига налила молоко в глиняные кружки:
– Поешьте хоть немного. Идти недалеко, но всё же нехорошо – на голодный желудок, – сказала хозяйка, мягко поправляя платок на плече.
– Спасибо… – Ханна нерешительно взяла вилку. – Вы сейчас отведёте меня туда?
– Конечно, – сказала Ядвига с лёгкой улыбкой. – Только не ждите чуда. От постройки мало что уцелело.
Она на секунду задумалась, потом, уже собирая посуду, добавила:
– Но всё равно… место сильное. Кто был – понимает.
Развалины встретили их молчаливо. Всё казалось застывшим – лишь в кустах, как ни в чём не бывало, стрекотали кузнечики.
– Думала, будет… больше, – прошептала Ханна.
– А что вы хотели? – Ядвига усмехнулась, провела ладонью по камню. – С тех пор много чего обрушилось… Хорошо хоть башня уцелела, да куски кладки остались. А вход был… вот здесь.
Она указала на зияющий проём в стене.
Ханна подошла ближе – и застыла. Всё её существо протестовало – туда нельзя. Но, несмотря на это, она сделала шаг вперёд.
Воздух поменялся, дышать стало труднее. В ушах нарастал звон, звуки отдалялись.
Ханна споткнулась, но устояла. Земля под ногами качнулась. Она попыталась остановиться – поздно. Что-то сильнее воли вело её вперёд.
Пятнадцать шагов прямо. Поворот налево. Ещё восемь…
С каждым шагом беспокойство усиливалась. На пятом шаге мир изменился.
Мягкая трава исчезла под ногами – её сменил гладкий камень. Мир вокруг наполнился новыми звуками, запахами, движением. На теле – чужая одежда: плотная, тяжёлая, с тугим воротом. В ладони – чья-то рука.
– Люба моя, проверь, всё ли готово к трапезе. Видишь, сколько знатных гостей пожаловало?
Голос раздался сбоку – знакомый до мурашек. Женщина повернула голову – и всё внутри оборвалось. Это был Всеслав. Не во сне. Он был рядом.
Шуршание платьев, ржание лошадей, гомон голосов. Реальность вспыхнула слишком ярко, чтобы быть видением.
Ханна шла, не колеблясь – будто двигалась не сама, а чья-то воля вела её вперёд. А внутри зрела одна мысль: это не её жизнь.
