- Пусть Луна хранит тебя, дитя, - шепчет следователь и подталкивает меня к телеге.
Я неуверенно делаю шаг вперед. Затем еще один. И еще. Все вокруг словно расплывается и погружается в туман.
Не хочу уезжать.
Хочу домой!
Запоздалый страх накрывает меня и бьет под колени. Ноги подкашиваются.
Но меня хватает под руку один из людей дознавателя. Смотрит на меня с интересом из-под черной налобной повязки. Темные глаза проходят по моему лицу, затем по шее. Оценивающий взгляд стекает все ниже. Сначала он останавливается в районе моей груди, уделяет внимание и левой и правой стороне, затем стремится ниже.
Я даже дергаюсь, желая избавиться не столько от рабства, сколько от такого пристального внимания.
Но мужчина только ухмыляется и подталкивает меня внутрь телеги. Не в силах сопротивляться ему, я делаю два шага вперед.
- Кому-то повезет с такой рабыней, - летит комментарий мне вслед, а затем следует легкий шлепок по ягодице. Подпрыгиваю от неожиданности и отвращения, возмущенно оглядываюсь. Человек довольно скалится. И меня вдруг охватывает ужас от того, что он скорее всего будет ехать внутри повозки и охранять рабов.
Но вдруг снаружи раздается властный голос:
- Ты что делаешь?
От тона дознавателя наглец и его напарник резко теряют уверенность.
- Заплати за нее, а потом уже трогай! - строго добавляет дознаватель.
- Простите! - охранник резко кланяется. - Она просто пыталась вырваться, и я немного припугнул ее.
От такой наглости у меня возмущенно открывается рот. Я ничего не делала! Даже мысли такой не было. Это он…
- А я могу вырвать тебе язык за ложь, - произносит дознаватель с угрозой. И мне внезапно удается проникнуться к нему симпатией. Хоть дальше он теряет интерес ко мне и этой ситуации в целом, а просто командует подчиненным: - В повозку!
К моему удивлению они опускают ткань, которая закрывает вход, и оба направляются в переднюю отгороженную часть телеги.
- Садись, девочка, - знакомый старик указывает мне на лавку рядом с собой. Благодарно кивнув, я действительно занимаю предложенное место.
Отказывается, весьма вовремя. Повозка двигается с места резким рывком, быстро набирает скорость, а затем плавно движется вперед.
9. 9
Вскоре в телеге завязывается тихий разговор.
Я в нем не участвую, но мельком осматриваюсь.
Ответ на мой незаданный вопрос: «почему нас не охраняют» находится очень быстро. Возле выхода из телеги висит кусок пергамента шириной в ладонь и длинной в три. На нем выведены четыре иероглифа. Защитное заклинание. Значит, мы либо не сможем сбежать, либо умрем при попытке.
Двое незнакомых мне мужчин оказываются родом из ближайшего городка, а еще один из села еще дальше на север. Нас всех связывает одно: долги, которые нам предстоит выплатить своим телом.
Одному из мужчин назначили целых пять лет, но он держится хорошо. Старается шутить, хоть в голосе и проскальзывает отчаяние.
- Мы еще выпьем вместе, старик, - обращается он к моему земляку. - У меня невестка делает прекрасное вино. Еще никто не выходил из нашего дома трезвым!
Старик тихо и грустно смеется, как человек понимающий, что его пытаются приободрить, но уже давно отказавшийся от веры в лучшее.
- Если Луна позволит, сынок, я буду этому очень рад!
- Позволит, - недовольно фыркает, передразнивая, женщина. Она забилась в угол и смотрит в пол. Ее долг составляет два с половиной года рабства. - Вас на шахты отправят. А там дольше полугода мало кто продержаться может.
