– ДЕРЖИСЬ! – заорала Элда, не зная, слышит ли он сквозь оглушительный рёв. Рёв – это было не то слово. Это был вой. Вой самой ткани бытия, рвущейся по швам. Он исходил не из динамиков, а изовсюду. Из стен, из пола, из её собственных костей. Звук фундаментальных сил, вышедших из-под контроля.
Она попыталась поднять голову. Мир плыл. Стены операционного зала больше не были прямыми. Они изгибались, как в кривом зеркале. Мониторы, уцелевшие после первого катаклизма, показывали не данные, а безумные абстракции – спирали, фракталы, рябь, напоминавшую помехи на экране умершего телевизора. На одном из них мелькнуло число: 14:20:03. Время катастрофы. Время, потерявшее смысл.
И тут Элда увидела. Не глазами. Каким-то внутренним зрением, пробуждённым экстремальным стрессом. Она увидела… вакуум. Тот самый, идеальный вакуум в туннелях коллайдера глубоко под ними. Он не просто коллапсировал. Он разорвался. Как пузырь, лопающийся не с хлопком, а с тихим, леденящим душу всхлипом реальности. В месте разрыва возникла… дыра. Но не чёрная, как в научно-фантастических фильмах. Она была мерцающей, переливающейся всеми оттенками серого и ультрамарина, как нефтяная плёнка на воде. И она пульсировала. С каждым ударом этого пульса реальность вокруг трескалась.
– Пространство… – прошептала Элда, и её голос был чужим. – Оно теряет линейность…
Прямо перед её лицом, в сантиметре от носа, завис осколок стекла от монитора. Он не падал. Он колебался в воздухе, как в плотной жидкости. А потом… он начал расти. Не увеличиваться в размерах, а… размножаться. Появился второй осколок, идентичный первому, наложившись на него с лёгким смещением. Потом третий. Четвёртый. Они мерцали, накладывались, создавая призрачный шлейф, как на фотографии с движением. Но движения не было! Осколок висел на месте, а его копии множились, создавая сюрреалистичный веер из стекла и света. Нелинейность времени. Оно текло не вперёд, а вширь, накладывая мгновения друг на друга.
– ЭЛДААА! – Лейф наконец закричал. Его голос был полон нечеловеческой боли и ужаса. – ПОМОГИ! Я НЕ МОГУ… ОН МЕНЯ ТЯНЕТ!
Элда повернула голову, преодолевая чудовищное давление. Лейф всё ещё висел, но теперь его фигура тоже начала размываться. Его левая рука была чёткой, вцепившейся в кабель. Правая же… расплывалась, как акварель на мокрой бумаге. Сквозь неё просвечивала искорёженная консоль за ним. Казалось, он одновременно и здесь, и чуть… не здесь. В другом месте, в другом моменте.
– Держись, Лейф! – Элда из последних сил попыталась подползти. Пол под ней вёл себя как живой. Он то вздымался горбом, то проваливался, как зыбучий песок. Металлические решётки скрипели и деформировались. «Хейм» умирал, и его агония была геометрическим кошмаром.
Внезапно давление ослабло. Элда едва не взлетела вверх, успев схватиться за ножку перевёрнутого стула. Лейф с грохотом рухнул на пол рядом, закашлявшись. Он был бледен как смерть, его глаза – безумны.
– Что… что это было? – он задыхался, глядя на свою правую руку. Она была целой, но… чувствовалась иначе. Деревянной. Чужой.
– Я… я видел… себя… в другом месте… Там было темно… холодно… и… и ты была там… мёртвая…
Элду пронзил ледяной укол. Его слова эхом отозвались в её кошмарах. «В одной версии мы все умерли…» Но сейчас было не до этого. Мерцающая дыра там, где был Торсен, вдруг расширилась. Из неё не вырвалось пламя или энергия. Из неё выплеснулась… искажённая геометрия.
