От сознания этой горькой мысли, Галина Егоровна машинально закурила и сокрушённо покачала головой, поднося сигарету к губам в такт своему степенному покачиванию. Вот и дожилась, что отныне дочери не хотят видеть рядом мать. На душе было бесконечно тяжело. Однако оправдывать себя не хотела, видно, такая у неё несчастливая судьба, поделом ей досталось. А ведь всё в руках самого человека. Он только и может влиять на свою судьбу. Но как это делалось, она совершенно не ведала. Ведь хорошо понимала, что взялись за неё дочери – вершители её дальнейшей судьбы? Конечно, зачем им увядшая мать, главное, они молоды, вступили во взрослую самостоятельную жизнь, им пора обзаводиться кавалерами, у Люды, наверное, уже имеется кто-то, потому не стала терпеть пьяницу мать, ей стыдно за неё перед женихом. Наташа всегда больше к отцу тянулась, а чем же он таким к себе притягивал её, ведь он с обеими мало общался? Разве что иногда помогал уроки делать, они считали его большим человеком. Но вырастила дочерей она, мать, за что вот такая «награда», такое неблагодарное отношение, словно к скотине какой. Будь они все неладны! «Господи, прости, не хочу проклинать моих девочек. Но чего же ты меня от погибели и растления не уберёг, вверг, как в пучину огненную – печально, покаянно, с мягкой укоризной роняла она слова, отчего глаза вновь наливались слезами…
Галина Егоровна глубоко вздохнула, затянулась сигаретой жадно раз три и вдавила её в пепельницу. Ей самой до чёртиков в глазах опротивела такая несобранная, расхристанная жизнь, какую она безвольно, но с радостью ложного обновления впечатлений вела несколько лет. К тому же на ней лежала несмываемая вина того, что уже была не раз грешна перед мужем не только телом, но и душой, потому как узнавала от него некоторые сведения по его работе, так и передавала теневым дельцам. Все они были руководители предприятий, промторгов и продторгов, частные торговцы на рынках, строители-шибаи, и такие люди, о которых мало что знала и чем они конкретно занимались. Собственно, говоря, от мужа она редко что могла добиться. К примеру, выбить разрешение на право работы по договору шибаям. Зато в её распоряжении были его деловые бумаги, которыми набит портфель. Но иногда Николай Сергеевич подвергался её расспросам…
При швейной фабрике открывались цеха по новым технологиям пошива ширпотреба, экспериментальная лаборатория, изучавшая спрос покупателей на ту или иную модель и шила пробные модели. Тогда это было новинкой. В районе открывались дополнительные автоматизированные линии по розливу вина, пива и водки. Благоустройством дорог занимались самостийные бригады шибаёв, равно как и в строительных отраслях. И на всё надо было заполучить разрешение через председателя райисполкома или его помощников. На рынке заезжие торговцы просили постоянно закреплённые за ними места, а кто-то просил место под строительство пивбара, небольшого кафе, забегаловки просто установить бочку для продажи пива или кваса…
Всех этих деловых людей с замами связывала незаконная нажива. Галина Егоровна зная превосходства супруга, что он органически не терпел протекционизма, прозрачно его замам намекала, что Николай Сергеевич сильно загружен работой, поэтому должны выполнять его прямые обязанности, как того велят обстоятельства. Больше всего она обращалась к заму по благоустройству и торговле, к которому быстро подобрала ключик, что бы Никита Олегович понимал её буквально с полуслова. Сначала, конечно, у него срабатывала защитная реакция, а что если Галина Егоровна просто вздумала прозондировать помощника мужа на предмет, так сказать, личной преданности шефу?
