– Кто научил тебя так бегать? – засмеялась Клео, догоняя Ренату.
– Не скавууу!
Вслед за девочкой Клео забежала на заснеженный круглый мост над дворцовым озером и резко остановилась, едва не упав на скользком склоне. На другом конце моста стояла ее мама, многоуважаемая вдова леди Шервен, в длинном пальто, широкополой шляпе с пером и в шелковых перчатках, отороченных мехом. Чопорно сложив руки перед собой, она наблюдала за дочерью. Гримаса презрения застыла на ее лице.
Девушка поправила шапку, сбившуюся набок, отряхнула меховой воротник, медленно спустилась к матери.
– Доброго дня, мама.
Леди Шервен недовольно поджала губы. Тяжело прошедшая в нужде молодость наложила отпечаток на ее некогда красивое лицо. Смерть мужа довершила дело. Несмотря на то, что теперь, после удачного замужества дочери, жизнь леди Шервен проходила в полном достатке и роскоши, тревожный нрав никуда не делся.
– Клеопатра, ты леди и не можешь гоняться за девчонками в дворцовом саду, – сказала женщина.
– Да, мама, – Клео глянула на Ренату.
Девочка потопталась рядом и, поняв, что игра закончилась, побежала во дворец. Леди Шервен проводила ее глазами.
– Эту малышку следует научить манерам. Она слишком дикая.
– У нее есть гувернантка, мама.
Женщина резко обернулась к дочери и холодно улыбнулась.
– Это верно. А вот ты была лишена гувернантки.
Теплая шаль вдруг стала удушающе жаркой, Клео чуть расслабила ее на шее и прошла вперед в сторону дворца.
– Это хорошо, что ты смышленая, – мама пошла вслед за Клео. – И что твой отец был близок ученому Совету.
Клео ускорила шаг. Снег громко и часто захрустел под сапожками. Роскошный дворец, сердце графства и дом Клео, в который ее некогда вопреки воле правящей династии привел муж, был уже близко, там мама не сможет вести эту сводящую с ума, но такую знакомую беседу.
– … а то ты бы осталась безграмотной, – продолжала леди Шервен. – Но я всегда знала, что моя девочка не промах, что ей удастся взлететь, окрутив любого глупца, даже такого, как Тристон Танбацкий.
Вот почему Тристон, который по праву рождения после смерти отца стал новым графом Танбацким, запретил леди Шервен приближаться к жене. После встреч с матерью Клео долго печалилась и сомневалась, даже ненавидела себя. Она любила Тристона и только поэтому вышла за него. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку правящая чета не верила в ее бескорыстие, ровно как и ее собственные родители.
– … и сможет повторить этот трюк ещё раз.
Клео резко развернулась, так, что юбки обвили ее стройное тело:
– Что?!
Мама подняла брови:
– И не надо так на меня смотреть! Надо пользоваться своими преимуществами.
Клео ещё раз поправила шаль. Воздуха перестало хватать вовсе.
– Повтори, что ты сказала, мама, чтобы я убедилась, что верно тебя поняла.
Леди Шервен сжала губы и тяжело вздохнула:
– Смени тон, доченька, и послушай маму.
– Повтори, что сказала. Прошу тебя.
– Я говорю, графу Танбацкому нужен наследник. Эта пустая молодая леди Танбат уже полтора года не может его родить.
Клео сделала шаг назад, словно на нее надвигалась снежная буря, подавила детское желание закрыть уши.
– И поскольку уж девчонка ни на что не годна как жена, – мать многозначительно приподняла брови, – учёный Совет Танбата ищет другую женщину, способную родить наследника. Жену наследному графу Танбацкому.
Клео просто не могла в это поверить. Риваль, граф Танбацкий, и Кинни, леди Танбат, беззаветно любили друг друга. То, что сообщила леди Шервен, было чудовищной жестокостью.
