Рассинхрон - страница 16



Большую часть первого этажа занимало кафе с уцелевшими столами и стальными полками для еды на кухне, рядом валялись брошенные чайники и кастрюли; с разукрашенных надписями стен осыпалась штукатурка, выпадая целыми фрагментами, а пол был занесён песком и обломками пластика.

– Так он всё-таки работал? Я думал – его просто не достроили.

– А почему его закрыли, что пошло не так? – поинтересовалась Аня,

– Тут бывают наводнения, но вода приходит не из моря, а спускается с гор – это целые потоки из-за дождей. И самое опасное наводнение было девять лет назад, в январе, тогда туристов с острова вывозили военные корабли, – рассказал Атхит, тщательно подбирая слова, – Домов очень много пострадало, а если через дом прошла вода, то там надо или всё делать заново или бросать, вот они его и оставили.

– А где ты русский выучил? – допытывались мы у нашего проводника.

– Во Владивостоке. И заметьте, я не называю его «Владиком». Я два года жил и учился в Университете экономики и сервиса.

– Но почему именно в России?

Атхит на мгновение замялся.

– Скажем так, меня туда отправила семья, фактически в ссылку, как вашего Пушкина и Лермонтова царь куда-нибудь подальше тоже отправлял.

– Ого, – сразу оживилась Аня, заинтригованная его знанием русской литературы и скандальностью биографии, – А что ты натворил?

– О-о, это длинная история, но, думаю, у нас будет время, и я её расскажу.

Больше мы его ни о чём не расспрашивали, но мне уже тогда стало ясно, что этот парень нас ещё удивит.


В коридоре, куда наша компания проследовала в поисках лестницы, стены оказались расписаны целыми фразами на английском. Мы принялись их рассматривать, хрустя сандалиями по высохшим листьям, натыкаясь на брошенные шланги, сорванную электропроводку и детали от разбитого кондиционера, читая тексты, многие из которых оказались достаточно философскими.

Мне встретилось высказывание о том, что «Уезжая в «бумажные города» ты никогда не вернёшься назад», которое отсылало к нанесённым на карты несуществующим населённым пунктам, как иллюзиям нашей жизни. Или, например: «Путешествуй тропами, где висит знак «входа нет», они часто приводят к таким драгоценностям, как это».

А в пустом пространстве у ведущих наверх ступеней мы обнаружили единственную надпись на русском языке, фразу «Это – там» с подписью на латинице «Джонатан Свифт».

Буквы были вписаны в круг, от которого расходилась аккуратно вычерченная «роза ветров» как на старых картах эпохи географических открытий.

– Это же эпиграф к роману Александра Грина, – сказал я, – Про человека, который умел летать.

А Аня замерла и отозвалась далеко не сразу. Её голос стал тише, в нём появилась дрожь.

– Это ж его почерк, он был здесь…

– Да ты что!

Я принялся изучать равномерно вычерченные лучи «розы ветров», но они не указывали какого-то конкретного направления, хотя всё высказывание в целом наверняка имело значение для человека, вдохновлённого путешествием.

– Аня, по-твоему, что это что? Ни к чему не обязывающая символика художника или послание?

– Да просто картинка, Дим. Думаю, это самое первое место, которое он на острове осмотрел.

Мы сфотографировали оставленный Антоном знак и прошлись по второму этажу. Двери некоторых номеров оказались распахнуты, но туда не стоило заходить из-за устойчивого запаха плесени, съевшего мебель и остатки матрасов на кроватях.

Аня впала в задумчивость, а беспристрастный поначалу Атхит явно заскучал. Он всё время смотрел на свои дизайнерские ручные часы, имевшие избыточное количество стрелок, но при этом лишённые разметки циферблата, а когда мы взошли на пустую плоскую крышу, то объявил: