49. Интерьер.
Внутри дома Звягинцевых большой бассейн, в воде – Любаша и Рахиль. Плавают, стараясь обогнать друг друга. Любаша плывёт «саженками», белые, сильные руки. Рахиль движется «брассом», сильно отстаёт. Разница в возрасте, как никак.
Рахиль и Любаша выходят из воды, опускаются на лежаки, стоящие у самого края бассейна.
– Вы плаваете, как сибирячка, – говорит Рахиль.
– Я ещё в 15 лет на спор Енисей переплывала.
– Оттуда родом?
– Ниоткуда я не родом. Там наш интернат был.
– Сирота, значит?
– Нет, – и уже после небольшой паузы, – интернат для трудных подростков
– А родители…
– Мать посадили, когда мне было 10 лет.
– И где она сейчас?
– Умерла в лагере. От туберкулёза.
– Но отец-то есть?
– Мать его зарубила, топором.
– Простите, Любаша. Мне жаль.
– Так им и надо.
– Мне вас жаль.
– Зря.
50. Интерьер.
Предбанник. Завернувшись в простыни, сидят Сергей и «большой» начальник.
– Банк в Берне, тут всё записано: название, номерной счёт, пароль, – Сергей протягивает записку.
Приятель смотрит на листок, шевеля губами, берёт спички, лежащие возле него на скамье, поджигает бумажку.
– Запомнил? Так быстро? Не перепутаешь? В школе-то ты памятью не блистал.
– Меня потом хорошо выдрессировали.
– Ну да, ну да, я забыл.
– Такая теперь скучища, Серёга, – с ностальгическими нотками это звучит, – штаны протираю, политпрогнозы царапаю.
– Да уж! Никакого адреналина, не то что работа в тылу без прикрытия, страх разоблачения и тому подобная чепуха.
– Зря издеваешься. Тут рутина, а там – творчество. Тут бумажная метель, а там цунами, вихрь. Тут я шаркаю подошвами о паркет, а в прошлой жизни…
– Крылышки на пятках? Не преувеличивай.
– Да что с тобой говорить!
– Так вернись обратно.
– Он не пускает. Здесь, говорит, нужен.
– Ладно, давай закругляться. Пора к столу.
Кухня. Ксюша аккуратно из деревянной формы опрокидывает на тарелку пасху. На поверхности творожного конуса чётко отпечатался крест. Тут же стоит большое блюдо с фаршированной рыбой. В одну руку Ксения берёт тарелку, на раскрытую ладонь другой ставит блюдо. Вносит в столовую. Гости уже все собрались вокруг длинного овального стола, накрытого кружевной скатертью.
– Вот это эклектика! – Рахиль осматривает стол.
– Смешение жанров, вкусов и религиозных традиций! – поддерживает её «большой» начальник.
– Полный интернационал! – произносит Егор.
– Вот за это и выпьем, – предлагает Сергей.
51. Интерьер.
Дом Звягинцевых. Каминная. Сергей разжигает заранее заготовленные берёзовые чурбаки, орудуя щипцами. Остальные гости сидят возле огня.
– Затоплю я камин, буду пить, хорошо бы собаку купить, – цитирует «большой» начальник.
– Как славно, не правда ли?! Люблю смотреть на огонь, – эту банальность Любаша произносит с особой важностью.
– Кстати, отчего бы вам не завести собаку? – спрашивает Букашкин.
– Ты отлично знаешь, в доме животных Любаша не переносит, да и у нашей прислуги есть кавказская овчарка, дом сторожит. Вполне достаточно.
Рахиль бросает короткий, но внимательный, цепкий взгляд на Сергея, едва заметно улыбается. Сергей старается перевести разговор на другую тему:
– Когда будет готов портрет?
– Какой портрет? – живо реагирует «большой» начальник.
– Рахиль пишет портрет моей жены.
– Вы любитель?
– Нет, профессиональный художник, – отвечает Сергей, – и очень классный. Я видел её работы в салоне.
– Вроде Шилова? – интересуется Егор.
– Нет, Рубенса, – смеётся Рахиль, – а где Ксюша?
