…Подковы скакунов звонко ступали по камням дороги. Новый конь полковника гордо держал голову, признавая главенствующее положение седока. Немного поотстав, поспешал за Николаем Степановичем сотник Лишевьский. Следом скакал Алешка, ведя в поводу заводную лошадь полковника со всяким походным скарбом.
Наконец путники добрались до морского побережья. Свежий ветерок овевал их, заполняя ноздри соленым морским запахом. Где-то вдалеке визгливо хохотали невидимые птицы. Возможно чайки.
Скалистая тропинка привела к окраинам Алушты. Окутанная пышной зеленью, над тропой возвышалась громада старинной крепости. А дальше, в горы уходили утопающие в растительности приземистые жилища. Виноградные плети обвивали столбики каменных заборов. Их резные листья слегка дрожали под ветром, открывая и вновь пряча зарождающиеся молодые грозди.
– Наверняка, тут делают неплохое вино, – вполголоса пробурчал сзади сотник и, несколько повысив голос, с надеждой спросил полковника, – Може, спробуємо?
– Может когда и попробуем, – не оборачиваясь, отозвался Николай Степанович, – но не сейчас…
Волны с шумом набегали на берег, рассыпаясь жемчужными брызгами. Молчаливо и настороженно возвышались смотрящиеся в море крутобокие горы. Редкие паруса рыбачьих лодок оживляли серо-голубую морскую спину.
Шуршали листвой раскидистые платаны. В густой зелени каштанов виднелись небольшие колючие шарики не поспевших еще плодов. Мелькали редкие плоские кактусы. На землю спускались очередные сумерки. Подходили к концу уже вторые сутки путешествия.
Позади командира о чем-то негромко переговаривались казаки. Николай невольно прислушался. Разговор шел о привале.
– Что у вас там случилось? – обернулся полковник к Лишевьскому.
– Ничого особливого, – скривился сотник, – нам бы остановиться передохнуть. А то скачемо и скачемо, як оголошени… – он присмотрелся, – Так, и вам би зайнятися пораненням…
– Какое там, к черту, ранение, – возразил Николай, – простая царапина…
В руку его стрельнуло острой болью, заставив вздрогнуть.
– Добро, – с трудом выговорил полковник, – ищи подходящее жилье.
– Та чого тут ще шукати, – возразил Лишевьский, – вон тут и остановимся…
Он указал рукой на ближайшее строение.
– Тут? – с сомнением осмотрелся по сторонам Николай.
– А что? – тут же ближе подскакал Алешка, – не все же в поле ночевать. Надо бы и…
– Уговорили, – Николай тяжело сполз с седла.
Алешка забарабанил в дверь.
– Пусти, добрый человек, – затараторил он, – нам бы только до утра остановиться.
На порог вышел пожилой грек. Он подслеповато вгляделся в нежданных гостей.
– Кто вы? – неожиданно выговорил он по-русски, – чего ищете?
– Са писмом идем, – ответил Николай Степанович почему-то на родном языке, – Йа сам пуковник Адабаш. Носим писмо грофу Потоцкому…
В глазах хозяина мелькнула растерянность.
– Не русский что ли?
– Тьфу ты, черт, – не сдержался посланник, – конечно, я русский.
– А что ж тогда не по-русски лопочешь?
– А сам-то ты откуда так хорошо знаешь русский?
– А мы так и будем на улице беседовать? – вклинился в разговор сотник, не давая греку времени ответить.
– Входите, – посторонился грек, пропуская гостей за порог…
– А лошади?
– Лошади? – старик погладил колючий подбородок, – разве что… в конюшню, к моим поставьте…
Казаки отвели лошадей под навес. А полковник и сотник прошли в дом. Они с наслаждением опустились на широкие лавки.
На столе перед гостями появилось блюдо с нарезанным хлебом и мясом. В центре стола встала пузатая бутылка. Рядом с ней разместились глиняные кружки. Хозяин благожелательно наклонил бутылку. В подставленные емкости полилась темная, цвета рубина, жидкость. В комнате разнесся ароматный винный запах.
