– Гамайа, я взываю к остаткам вашего чувства самосохранения, вы же понимаете, что это смертельно опасно?
– Ни в коей степени это не опасно. Те билатерии выброшены сюда макрообъектами. Никаких следов спагеттификации и прочих экстремальных состояний в момент перехода.
– С чего вы взяли, что тут нет следов высших измерений, которые бы делали топологию перехода несимметричной?
Гамайа снова улыбнулись:
– О, прекрасно, то есть вы всё-таки следите за моей логикой. Замечательно. Вы видели работу инфлатона, никаких следов вихревых структур или нарушений симметрий. Любое, повторимся, любое искажение метрик пространства приводило бы к иному результату моделирования. Вечность не позволяет настолько точно манипулировать собственным уравнением состояния, чтобы на подобных масштабах подобное можно было бы не заметить. Те же масштабы искажений, которые предположили вы, мы бы заранее почувствовали и сами, без инфлатона.
Асатома пытались придумать какой-нибудь контраргумент, но все они разбивались о факты. Гамайа были правы, тьма их подери. И знали это.
– Ну так что, вы идёте с нами?
В ответ из рук Асатомы вспорхнула стрекочущая искра посланника.
– Если вы правы, то пока мы здесь, эта штука никуда не денется. Войд стабилизирует Вечность. Мы с вами стабилизируем Войд. А значит, у нас полно времени.
Гамайа, не мигая, продолжали смотреть на Асатому, дожидаясь завершения мысли.
– Потому я предлагаю сейчас спокойно, без спешки, изложить всё в наших записях и расчётах, и лишь потом куда-то двигаться.
И тут же уселись обратно за работу, всем своим видом показывая вовлечённость в процесс. Не худо было бы и «коллеге» последовать их примеру.
Однако Гамайа даже не собирались.
За спиной у Асатомы возникло и принялось нарастать низкочастотное гудение, а на плоскость грида разом спроецировалась вытянутая тень раскачивающегося болванчика. Гротескный контур тени Асатомы выглядел тревожно.
– Да что вы там опять выт…
Тессеракт, возведённый Гамайа, ходил ходуном подобно игрушечному стенду для натурных испытаний сейсмоустойчивости конструкции. Вокруг него побегом носился «коллега», Гамайа размахивали руками и что-то кричали, но на фоне всё усиливающегося гудения было не разобрать, что именно. Хламида на спине Гамайа отчётливо взмокла и неэстетично липла к серебристому телу хулигана подобно мокрой туалетной бумаге.
Асатоме стало смешно от общей нелепости происходящего. Здесь должны были пребывать не они вдвоём, а лучшие умы кафедры, но лучше бы это были сам Смотритель. А то глядите, глядите, ой, сдохнуть со смеху.
Очнулся Асатома оттого, что его решительно трясли за плечо. И правда, необходимо собраться. Только вящих истерик нам тут не хватало.
– Асатома! Вы слышите нас?!
Сквозь рёв тессеракта было толком не разобрать, что они там орут, но Асатома всё-таки кивнули в ответ.
– Необходимо …чно двигаться. …йте, или мы идём сами, или присоединяйтесь. Нет …ать дальше.
Йте. Какой замечательный глагол. Ёмкий.
Асатома, напоследок ещё хихикнув, кивнули на идущий вразнос тессеракт и одними глазами спросили Гамайа, мол, никаким «якорем» тут и не пахнет, дорога с большой вероятностью будет в один конец.
Но Гамайа в ответ лишь твёрдо кивнули. Да, мы готовы и к такому развитию событий. Путеводная нить в их руках тревожно загудела.
Асатома с тоской обернулись на еле заметное в яростном мерцании тессеракта багровое свечение Сигарда на горизонте. Ну же, кто-нибудь.
