Беата почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
– Если тебе понадобится помощь, обращайся, Клаус. Ты можешь положиться на нас с Питером, да и детей мы можем взять к себе на несколько дней, нам это нетрудно.
– Спасибо.
Беата вздрогнула, когда именно при этих словах снова появился Питер, и Клаус поднялся со своего стула.
– Что там еще? – воскликнула она недовольно, но тут же пожалела о своем раздражении. Ведь надо беречь друг друга. Всегда.
– Там пришли из дома престарелых, – сказал Питер. – У входной двери стоит какая-то женщина. – Он бросил взгляд на Клауса. – Что ей сказать?
– Ты не пригласил ее в дом?
– Она отказалась войти.
Беата встала и прошла мимо него. От Питера пахло каким-то моющим средством. Наверное, вытер лицо той же тряпкой, которой мыл машину.
– Поговори пока с Клаусом, – шепнула она ему.
На улице стояла молодая темноволосая женщина. Беата узнала ее, она работала помощницей по уходу в доме престарелых «Сюдмарксгорен».
– Добрый день.
Женщина застенчиво улыбнулась и бросила взгляд через плечо.
– Ваш муж предложил мне зайти в дом, но мне было как-то неловко.
– Да что вы, не стесняйтесь.
Беата заметила, что она оглядывается на их машину.
Питер оставил ее с открытым багажником, из которого торчали трубка и насадка пылесоса. Она собралась было сказать, что они с Питером не женаты, но передумала.
– У вас кто-то умер?
– Нет-нет, – ответила молодая женщина. – Дело не в этом.
– Может быть, все-таки зайдете?
– Нет, я ненадолго, мне просто надо было выговориться, и я решила поехать к вам, чтобы не обсуждать все по телефону.
Беата кивнула.
– Дело в Ольге, – продолжала молодая женщина. – Она отказывается от еды, и я не знаю, помните ли вы, что она когда-то так же отказывалась от таблеток?
– Конечно, помню, – задумчиво ответила Беата и положила руку на живот. Ребенок толкнулся. – Что вы думаете делать?
– Мы несколько дней пытаемся что-то сделать, но она совсем перестала есть и не слушает никого из нас.
– Она и меня не слушала тогда, когда стала отказываться от таблеток, – заметила Беата.
– Да, не слушала, – тихо сказала женщина. – Но, может быть, Йоханнес или Эрнст могут поговорить с ней?
Беата горестно воздохнула.
– Да, тогда Йоханнес уговорил ее пить таблетки, так ведь? Почему вы не обратились прямо к нему?
И снова она почувствовала свою несостоятельность по сравнению с прежним пастором. И с тем, кто был пастором до него. Дедушка и внук, они были пасторами в Томмерупе с незапамятных времен. И хотя она уже четыре года была пастором в городе, люди все равно обращались к прежним священникам.
– Йоханнеса не было дома, а Эрнст лег спать после обеда.
Беата почувствовала полную безысходность.
– Я обязательно свяжусь с ними. Конечно, Ольга должна есть. Йоханнес приедет и поговорит с ней, я обещаю.
Беата попыталась изобразить улыбку. Ей надо будет позвонить Йоханнесу, а если он не ответит, то его матери – Моне. Но сначала ей надо заняться Клаусом. Она предложит ему сходить в церковь, где сейчас как раз репетирует органист. На нее саму звуки органа всегда действовали успокаивающе.
* * *
– Йоханнес!
Мона посмотрела на двух мужчин, которые сидели каждый со своей чашкой за столом, покрытым клетчатой клеенкой. Солнце пробивалось сквозь цветные полоски занавесок, рисуя квадратные пятна на стенах комнаты с низкими потолками.
– Это тебе звонят. Из церкви.
– Из церкви? – переспросил Йоханнес и посмотрел на деда.
