В конце 1938 года, когда срок траура вышел, с разницей в две недели в Райгороде сыграли две свадьбы. На обеих Лейб и Рива были в роли родителей. Обеим молодым семьям Лейб купил дома и дал денег на обстановку. Намереваясь сделать такие подарки, он немного опасался, что Рива будет возражать. Скажет, что у них у самих дети растут, нужно о своей семье думать и так далее. Но Рива его поддержала. Сказала:
– Твой отец тоже бы так сделал.
– Если б дожил… – согласился Лейб.
– Он не успел. Значит, ты должен. Слава Богу, что смог…
Нохум с Бэлой решили пока детей не заводить. Нохум мечтал стать летчиком, его жена хотела окончить техникум. Сказали, что выучатся, обустроятся, а через два-три года и о детях можно будет подумать.
А у Леи с Яшей вскоре родились мальчики-близнецы. Веселые, толстые и крикливые. При этом внешне совершенно друг на друга непохожие. В честь рождения сыновей папа Яша посадил перед домом два грецких ореха. Сказал, что орех символизирует силу тела и твердость духа. И что, когда его мальчики вырастут, орехи с этих деревьев пойдут на их свадебный штрудель. И еще сказал, что когда он состарится, то будет в тени орехов играть с внуками в домино. Поэтому между деревьями он соорудил стол и две скамейки.
Устроив зятя на денежную работу – зоотехником в колхозе «Красный пахарь», Лейб обеспечил семье сестры стабильные заработки. Он хотел пристроить и Нохума, но тот отказался. Уехал в Киев и поступил в летную школу. С понедельника по пятницу учился летать, а на выходные приезжал к семье в Райгород.
По субботам и праздникам вся семья собиралась в большом доме Гройсмана. Первый тост, глядя на бережно сохраненное Лейбом семейное фото, поднимали за погибших родителей. Потом поминали Арона и дядю Велвла и пили за здоровье тети. После обсуждали мелкие и крупные житейские вопросы, делились новостями, строили планы на будущее.
На сорокалетие родственники скинулись и подарили Гройсману диковинный по тем временам подарок – ламповый радиоприемник СВД. Рива поставила его на табурет между окнами, под старым семейным фото, и накрыла льняной салфеткой. Семе и Рае строго-настрого запрещалось его трогать.
Собираясь утром на работу, Лейб включал приемник, слушал веселые песни и бравурные марши. Завтракал под бодрые сводки о невиданных успехах советского социалистического строительства.
Завершая выпуск новостей, диктор говорил: «Жить стало лучше, товарищи! Жить стало веселее!» Повторяя за диктором: «Веселее-веселее», Гройсман кивал головой, выключал приемник и уходил на работу.
Глава 9. Гетто. Табачная артель
Веселье продолжалось недолго, до июня 1941 года.
В первые дни войны в Райгороде, как и во всей стране, объявили мобилизацию. Призвали в общей сложности более трехсот человек. Закончивший летную школу Нохум получил направление в авиационный полк. Леиного Яшу забрали в пехоту. Исаак Каплун отправился служить в какую-то хозяйственную часть. Лейба не призвали. Во-первых, он не был военнообязанным, а во-вторых, ему уже шел пятый десяток. Мужчин в таком возрасте тоже призывали, но не в первую очередь. Несколько недель Лейб, как и все, ожидал повестку, но так и не дождался. В Райгород вошли оккупационные войска.
Здесь требуется небольшое историческое отступление.
С началом войны Райгород-Подольский оккупировали немцы. Но оставались там не долго. По какой-то неясной военно-стратегической причине городок оказался на территории Транснистрии – зоны между Днестром и Южным Бугом, которую немцы передали в управление румынским союзникам.
