Она решительно подошла к месту, где Яр уже колдовал над первыми искрами. Да, это утро, как и многие другие, начиналось с борьбы за выживание. И, судя по всему, скучным оно точно не обещало быть.
Глава 3. Шрамы Старшего
Костер, благодаря стараниям Яра и несколько менее осмысленным, но полным энтузиазма действиям Квита, наконец, перестал капризничать и занялся робким, едва заметным пламенем. Он нехотя облизывал подсунутые ему сыроватые ветки, больше дымя, чем давая жар, но это было уже кое-что. Лина присела на поваленный ствол старой ели, покрытый бархатистым зеленым мхом, и принялась методично править лезвие своего охотничьего ножа о гладкий речной голыш. Утренний воздух все еще был по-осеннему свеж и влажен, туман нехотя отступал вглубь чащи, цепляясь полупрозрачными клочьями за низкорослый папоротник. Со стороны ручья, куда отправился Бур для совершения утреннего омовения, доносились энергичное фырканье и звуки, подозрительно напоминающие борьбу некрупного бегемота с бурным течением.
Квит, явно ощущая себя главным пиротехником утреннего костра, решил не останавливаться на достигнутом и продемонстрировать свою удаль в чем-нибудь еще. Он схватил суковатую палку, длиной и толщиной примерно с его собственную руку, и, вообразив себя, по меньшей мере, легендарным героем древних саг, принялся выписывать ею в воздухе сложные фигуры.
«Ха! Хи-я! Получай, презренный супостат!» – бормотал он себе под нос, подпрыгивая на месте и яростно молотя по воздуху. В пылу сражения с невидимым врагом он едва не угодил себе же палкой по лбу, отчего его боевой пыл несколько поугас.
Яр, до этого момента невозмутимо подкладывавший в костер щепу, медленно поднял голову. Его взгляд, обычно спокойный и непроницаемый, как поверхность лесного омута, на мгновение сфокусировался на воинственных упражнениях младшего брата. Затем, с той змеиной грацией, которая была присуща только ему, он выпрямился и сделал шаг к Квиту. Тот как раз снова вошел в раж и замахивался для сокрушительного удара по зарослям крапивы. Рука Яра мелькнула почти невидимым движением – не резкий выпад, а скорее легкое, направляющее касание. Палка, которую Квит сжимал с таким отчаянным усердием, выскользнула из его пальцев, словно намасленная, и, чиркнув по воздуху, воткнулась в мягкую землю у самых ног Лины. Квит застыл с полуоткрытым ртом, напоминая свежевыловленную рыбу.
«Хват не тот,» – голос Яра был лишен всякой окраски, тихий, почти безжизненный, но Квит почему-то втянул голову в плечи. «Слишком расслаблен. И центр тяжести уводишь. В настоящей драке тебе бы руку вывернули прежде, чем ты успел бы пикнуть. Или сам бы себя покалечил».
Он без усилий извлек палку из земли и несколькими скупыми, отточенными до совершенства движениями продемонстрировал, как следовало бы действовать. В его руках обычная лесина вдруг преобразилась, превратившись в продолжение его тела, в смертоносное и послушное оружие. Было в этих скупых жестах нечто завораживающе-пугающее – холодная, безжалостная эффективность машины для убийства.
Внезапно Яр замер на полудвижении. Его взгляд остекленел, уставившись куда-то вдаль, сквозь фигуру Квита, сквозь стволы деревьев, словно пронзая саму ткань времени. Лина увидела, как напряглись желваки на его скулах, а костяшки пальцев, сжимавших палку, побелели. В его обычно таких спокойных глазах на долю секунды мелькнул отсвет чего-то древнего и жуткого – искаженные пламенем лица, лязг стали, безмолвные крики павших. Потом он резко, почти судорожно моргнул, и видение исчезло, оставив после себя лишь едва заметную рябь на поверхности его обычного спокойствия. Он молча протянул палку оторопевшему Квиту и так же безмолвно вернулся к своему занятию у костра.
