Спустя час, который ушел на сборы и дорогу, они уже заняли позиции. Лесная дорога, извивавшаяся причудливой змеей меж корявых стволов вековых сосен, была пустынна и тиха. Утреннее светило еще не набрало полную силу и лишь скупо процеживало свои лучи сквозь плотную хвою, создавая на земле капризную мозаику из света и тени. Воздух, неподвижный и прохладный, был густо настоян на ароматах смолы, влажной земли и чего-то неуловимо тревожного. Лина еще раз критическим взглядом окинула позиции. Яр, буквально растворившийся на фоне морщинистого ствола старого дуба, был практически неразличим. Квит, вооруженный своей устрашающей трещоткой, сделанной из бычьего пузыря, набитого сухим горохом, нервно притоптывал в кустах можжевельника, поминутно оглядываясь. Сама Лина вместе с Буром укрылась за плотной стеной молодых, пушистых елочек.
«Запомни, Бур, – почти беззвучно прошептала она, – выскакиваешь только по моему сигналу. И ни секундой раньше. И никаких воплей «Атас!».
«Да понял я, понял,» – отмахнулся Бур, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и производя при этом шум, как небольшой медведь. «Как только ты изобразишь раненую выпь…»
«Крик филина, Бур. Три отчетливых крика филина,» – с нечеловеческим терпением поправила Лина, чувствуя, как у нее начинает едва заметно подергиваться левое веко.
Ожидание тянулось медленно и нудно, как самая скучная проповедь деревенского священника. Наконец, откуда-то издалека донесся размеренный перестук копыт и ленивое поскрипывание немазаных колес. Лина вся подобралась. Вот он, их шанс на несколько дней не думать о том, где раздобыть еду. Вскоре из-за поворота показался и сам объект их промысла – весьма упитанный мужчина в добротном суконном кафтане, мирно покачивающийся на облучке небольшой, но ладно скроенной повозки, запряженной одним конем. Не гнедая кобыла, как предполагалось, а какой-то плешивый мерин неопределенной масти, да еще и повозка вместо одинокого всадника. План пришлось экстренно корректировать прямо на ходу.
«Повозка… это даже к лучшему,» – прошелестела она Буру на ухо. «Меньше шансов, что добыча даст деру».
Когда повозка поравнялась с вековым дубом, из-за его ствола бесшумно вылетела стрела и с тихим стуком вонзилась в землю прямо перед мордой мерина. Тот испуганно всхрапнул и замер как вкопанный, прядая ушами. В тот же самый миг с противоположной стороны дороги раздался такой оглушительный треск, вой и грохот, будто там началась битва лесных гоблинов с болотными кикиморами. Это Квит вошел в роль.
«А-а-а-а-а! Покайся, грешник! Мы пришли забрать твою бренную душу… и все остальное тоже!»
Возница подпрыгнул на облучке, как ошпаренный, испуганно вращая глазами. «Свят-свят-свят! Что за чертовщина?! Разбойники!»
«Время!» – коротко бросила Лина, и они с Буром одновременно выскочили из своего укрытия.
И вот тут Бур, как это с ним нередко бывало, решил внести в тщательно разработанный план элемент творческой импровизации. Вместо того чтобы, согласно последним коррективам, быстро и эффективно блокировать возницу, он, издав боевой клич, от которого могли бы завянуть уши даже у бывалого пирата, с разбегу со всей своей богатырской дури врезался плечом… в заднее колесо повозки. Раздался оглушительный, тошнотворный хруст. Колесо, очевидно, не рассчитанное на столкновение с объектом такой массы и скорости, с жалобным треском подломилось, и вся повозка угрожающе накренилась набок, едва не вывалив и без того перепуганного возницу на пыльную дорогу. Мешки с какой-то снедью градом посыпались на землю.
