Она тоже иногда совершала неожиданные поступки. Когда Зиновий Ефимович начал выступать со своими вечерами (чаще всего они имели название «Рассказ о профессии, о друзьях, о себе»), он довольно долгое время меня и близких друзей на них не пускал. Как-то он вернулся со своего вечера в Бауманском университете. Раздался звонок – Шуня, поговорив со мной, попросила Зяму. Он, покраснев и захохотав, закричал: «Вы там были?!» Она ему сказала: «Зямочка, стихов хотелось больше, но все замечательно!» Оказалось, никому не рассказывая, попросила свою подругу, внук которой был студентом Бауманского, купить билеты на Зямин вечер.
Ухожу от мужа. – Любовь к вождению. – Поездка с Изаксонами. – Семья. – Зяма-Паниковский. – «Народный» артист. – Историю надо знать.
Во время нашего полуплатонического «гастрольного» романа мы ни разу не говорили о дальнейшей жизни, не обсуждали семейные дела каждого: Зяма знал, что я с мужем рассталась, но живем вместе. Никаких обещаний друг другу не давали, только лишь назначили свидание.
На время моей поездки с театром Катю вместе с нянькой Раей поселили у моих родителей, муж жил у своих. Встретив меня на аэродроме, он повез меня к «нам» домой. Приблизительно за полгода до моего отъезда мы получили комнату в 23 квадратных метра в коммунальной квартире на Ленинском проспекте. Поскольку я женой ему быть перестала, то я несколько раз порывалась уехать с Катей обратно в подвал к родителям. Он благородно говорил (повторяю, в душе надеясь, что все обойдется), что если уж уходить, то ему.
Приехали с аэродрома, никаких гостей в силу напряженки в семье не было, и я с ходу сказала, что завтра после работы я сюда уже больше не приеду. Так и было. На следующий день, придя в редакцию на работу, после ежедневной пятиминутки я сделала «личное сообщение»: «Ушла от мужа». Еще буквально через два дня после такой же пятиминутки сделала опять «личное сообщение»: «Соединяю свою жизнь с Гердтом». Естественно, все хохотали, но снялись какие-либо пути к сплетням и пересудам.
Театр ехал на гастроли в (тогда еще) Ленинград, Зяма отправлялся туда на машине и умолял на майские праздники поехать с ним. Мама отпустила! А Зяма обещал дать руля!
За всю жизнь большей материальной мечты, чем иметь свой автомобиль, у меня не было. Ни шуб, ни «брюликов» не хотелось. В первом браке у нас была «Волга», тогда роскошь безумная, но тбилисский «мальчик хочет», и родители обеспечили. Я стремилась за руль, но мне было вполне справедливо сказано: получи права, а там посмотрим. В издательстве организовали курсы вождения, и я, никому не говоря, на них поступила. Были лекции, а практика вождения с инструктором на грузовике проходила во время обеденного перерыва. На грузовике же был и экзамен. Я сдала с первого раза. Кроме сдачи экзамена надо было представить медицинскую справку. Выдавали эти справки тогда в единственной поликлинике. Приехав туда, я увидела очередь мужиков человек в двести. В этот момент я была еще кормящей мамой и кровь из носа через два часа должна была быть дома. Заняв очередь, пошла в ее начало и двигалась к своей, надеясь встретить кого-нибудь знакомого. Никого; проходя, увидела – артист Гердт. Подойдя к своему месту, поняла, что придется уходить. Но один из стоящих мужчин вдруг сказал: «Ребята, среди нас одна женщина, неужели мы ее не пропустим?!» Когда я много лет спустя рассказала Зяме эту историю, он прореагировал восхитительно: «Дура, подошла бы, на два года раньше были бы вместе».
