Разговоры под луной - страница 2

– Послушай, а кто ты такой?

Вопрос прозвучал тише, чем я ожидал. Он посмотрел на меня так, словно я не задал вопрос, а окликнул его по имени. В его взгляде не было торопливости, раздражения или удивления. Он будто знал, что этот вопрос прозвучит, и просто ждал, когда я дозрею до него.

– Кто я? – повторил он, задумчиво, будто пробуя вкус этих слов. – Это, пожалуй, самый простой и самый сложный вопрос, который можно задать.

Он опустил глаза к песку, провёл пальцами по влажной поверхности, как будто хотел что-то написать – но тут же пришла волна и смыла всё.

– Я – рассказчик, – произнёс он наконец, спокойно, как если бы говорил: «я живой». – Я собираю истории и рассказываю их Луне.

Я был готов услышать любой ответ, кроме этого, поэтому смог лишь переспросить.

– Истории луне?

Незнакомец наклонился вперёд, устремляя взгляд на море, которое сейчас казалось бесконечным зеркалом ночного неба.

– Да. Я собираю их у людей. У звёзд. У ветра. У всего, что живёт и дышит. Луна любит истории, ведь они сохраняют нас.

Я почувствовал, как его слова задевают что-то внутри, какую-то невидимую струнку. Он говорил с такой уверенностью, что мне вдруг показалось: луна действительно слышит нас и хранит все наши тайны.

Он улыбнулся. Не таинственно, не снисходительно. А как улыбаются те, кто однажды перестал бояться, что его не поймут.

– Потому что Луна вечная. Потому что она – память. Она будет здесь, когда нас уже не станет, когда последний голос затихнет, когда даже самые громкие имена растворятся в песке. Луна всё так же будет смотреть с неба и шептать эти истории новому миру – не в словах, а в приливах, в бликах и даже во снах.

Он на секунду замолчал, потом добавил почти шёпотом:

– И поэтому я рассказываю их ей. Чтобы она не забывала. Чтобы хоть что-то оставалось, когда исчезнет всё.

Я не знал, что ответить. Слова этого человека звучали так, будто они не совсем из нашего мира, будто он говорит не со мной, а со всем окружением.

Немного поразмыслив, я всё-таки решился подсесть к незнакомцу. Не то, чтобы я горел желанием, но и стоять больше не имело смысла. Поэтому я, не торопясь, опустился на песок рядом с ним.

Море продолжало нашёптывать что-то своё, а он, словно не замечая моего движения, продолжал смотреть вперёд. Туда, где горизонт растворялся в лунном свете, и казалось, вот-вот исчезнет совсем.

– Это правильно, – сказал он вдруг, не глядя на меня. – Сесть и перевести дух, когда не знаешь, куда идти. Иногда тишина – самый верный путь к себе.

Он помолчал, будто прикидывая, достаточно ли я готов. Потом повернулся, посмотрел не в глаза, а будто сквозь меня – туда, где, возможно, ещё оставались те мысли, от которых я пытался спрятаться в этой ночи.

– Кажется, тебе будет интересно кое-что.

Он медленно потянулся к своей стороне и достал из-за спины что-то плоское. Это был старый блокнот, в которых он, вероятно, и хранил свои истории. Ветхий, почти расползающийся от времени, с обугленными краями, как будто он однажды пережил огонь, но уцелел, потому что в нём были слова, которые нельзя было сжечь.

Страницы были исписаны густо, местами торопливо, местами выверено, а по углам виднелись рисунки, штрихи, сноски и каракули, словно каждая история была не просто написана – она была выстрадана, потеряна и снова найдена.

Он развернул его на коленях и начал перелистывать – медленно, неторопливо, как будто не искал нужную страницу, а давал ей возможность самой прийти на этот берег. Лист за листом он проходил мимо, чуть дольше задерживаясь на некоторых, и едва заметно покачивая головой. Пальцы двигались так, будто знали порядок, не нуждаясь в поиске, пока в какой-то момент он вдруг не остановился. Он тихо улыбнулся, будто узнал старого друга и словно увидел что-то, что давно искал. Потом кивнул, также незаметно, как кивают не в знак согласия, а в знак готовности.