Вскоре, однако, наша вера претерпела серьёзное испытание. Это было так неожиданно, что я в первую минуту испытала откровенный ужас и никак не могла поверить, что увиденное мною вовсе не сказка, а самое обыденное дело в этих краях. Метрах в десяти от саней мы увидели вмёрзшую в лёд лошадиную тушу, основательно закоченевшую, – снег на ней не осел, как это было бы, если бы лошадь умерла недавно.
– Мама, что это?! – спросила я, от страха запинаясь.
Затем голос у меня от увиденного пропал, а Юваль так и вовсе зарылся в солому и заныл. Но мама сохраняла спокойствие, хотя я уловила, что эта картина поразила и ее.
Наш возница, молодой улыбчивый бурят, поняв, что всех шокировало увиденное, внёс ясность и успокоил на свой лад народ, – но, кажется, сделал ещё хуже. От его слов кое-кто даже из взрослых оцепенел. «Э, ничего страшного! – скороговоркой заговорил он на русском, который неплохо знал. – Чего испугались? В этом месте опасно, лёд играет. А лошадь издалека видно, не промахнёшься. Мы так талые места помечаем».
– А почему же лошадью? – спросила, поёживаясь, молодая женщина с соседних саней. – Она же сама может утонуть. Или нет?
– Нет, не утонет, чего ей тонуть! – засмеялся в ответ парень.
Видно было, что говорил он искренне и был вполне опытен в зимних переездах по Байкалу. Наши страхи, как он рассудил, нужно было свести на нет подробным разъяснением.
– И все-таки, зачем нужно было лошадь сюда тащить, а не какой-нибудь шест или, скажем, бревно просто воткнуть в сугроб? – не унималась молодуха.
– А лошадь тяжелее, её ветер не утащит. Ветра у нас буйные, дерзкие. И потом, – бревно снег засыплет, и тогда как увидишь, где вода? – спокойно объяснил бурят.
От него исходили невероятная уверенность и спокойствие, и мы все окончательно уверовали в то, что нас ждёт благополучное прибытие на остров.
Темнело быстро. Очертания вблизи дороги становились всё более размытыми, а чуть поодаль и вовсе ничего нельзя было разглядеть. Мороз крепчал, и под санями с хрустом вдавливались в снег мелкие куски льда; от лошадей и от людей шёл густой пар. Начиналась противная позёмка, предвестница большой метели, но буряты были совершенно невозмутимы.
Впереди и по обеим сторонам от нашего обоза, на расстоянии, которое сложно было определить на глаз, вдруг показались прыгающие зелёные огоньки; они хаотично перемещались в густой черноте, накрывшей всё вокруг, и это было так весело и таинственно, что я и братец замерли и не шевелились, чтобы не спугнуть ненароком сказку.
Буряты зачем-то громко стали кричать и свистеть – как мне показалось, угрожающе – и выпустили с передних саней двух огромных лохматых псов, которые замотали свирепо мордами и показали внушительные клыки.
Они ещё и вооружились. Оказалось, что у каждого в санях было припрятано по ружью и по короткому толстому древку с железным острым наконечником, вроде пики. Я с интересом наблюдала за всем этим, никак не связывая приготовления бурят с зелёными огоньками.
Оказалось, что всё-таки эти сцены напрямую были связаны.
Один из взрослых спросил осторожно:
– От кого мы будем обороняться, если не секрет?
Наш молодой бурят хотел было пропустить этот вопрос мимо ушей, как я поняла по его лицу, но подумал и ответил равнодушно:
– Волки бегают. Надо пугать, а то могут близко подойти, лошадей испугают.
Все разом охнули, но молодой опять успокоил:
– Волк не дурак, он нас лучше видит, чем мы его. К саням не подойдёт близко, а будет бегать кругами и высматривать, кто отбился. Ничего не бойтесь.
