Размышления об алхимии и алхимиках - страница 17

Соображение, возможно, более важное, чем все остальные, заключается в том, что о совести нельзя сказать, будто она сама по себе заблуждается; другими словами, совесть не может грешить. Она судит каждого человека, одобряя добро и осуждая зло, но сама по себе она нетленна. Выражение «дурная совесть», как когда мы говорим, что человека мучает дурная совесть, говорится не о совести, а о человеке, которого осуждает добрая совесть.

У меня нет желания вступать в метафизическую дискуссию, но, чтобы объяснить мой взгляд на алхимию, мне необходимо сделать очевидным, если возможно, что в тех случаях, когда многие предполагают, что совесть заблуждается, ошибка заключается не в совести, а в суждении, применяемом для достижения целей. Таким образом, самые чудовищные и отвратительные вещи делались с чистейшей совестью, то есть с лучшими намерениями в мире. Это признание на первый взгляд может показаться равносильным полному отказу от только что принятого принципа; но это не так.

Совесть относится к целям, а не к средствам, за исключением тех случаев, когда последние рассматриваются сами по себе и считаются целями. Было ли жертвоприношение Карла Первого совершено хорошо или плохо, – это вопрос не для совести, а для суждения.

Суждения, которое используется для определения того, было ли это жертвоприношение необходимо для достижения определенной цели, причем только цель является объектом совести. Патриот любит свою страну и стремится ей служить, и это повсеместно считается добродетелью; но, стремясь к благу своей страны, он может ошибиться в средствах и ввергнуть свою страну в непоправимые беды. В этом и в любом другом возможном случае совесть решает относительно цели, или, говоря яснее, человек одобряется или осуждается в соответствии с целью, к которой он стремится; и это то, что все люди имеют в виду, вынося моральные суждения друг о друге. Мы всегда стремимся узнать цель, к которой стремится человек, чтобы определить, должен ли он быть принят или отвергнут судом совести, и если цель одобрена, ошибка в средствах, как бы ни была она прискорбна, вызывает сострадание, а не осуждение.

Итак, предлагаемая в каждом случае цель – это личное дело, в котором ни один человек, в своем собственном случае, не может ошибиться; – если она одобрена, человек находится в правильном состоянии для поиска средств для ее осуществления; но если цель не одобряется совестью, а человек все же стремится ее достичь, то очевидно, что совесть не виновата. Она, по предположению, выполнила свою функцию и осудила цель, которую, тем не менее, под влиянием других факторов, человек побуждается искать. Происходит разрыв. Единство нарушено. Человек вкусил от запретного плода и становится изгнанником из Рая. Теперь он странник, и вопрос в том, как ему быть спасенным и возвращенным в сад? Алхимики, как я их понимаю, единогласно указывают на совесть, как на нетленную и неподкупную деву, которая, хотя и затемнена заблуждением, является единственным инструментом, с помощью которого странник может быть спасен, с сохранением того, что они называют pondus, то есть субстанциальной реальности индивида.

«Великая трудность» заключается в том, чтобы привести совесть в здоровое действие, не унижая субъекта, что, как говорят алхимики, всегда происходит, когда применяется насилие, причем все внешние влияния и средства, страхи и т.д. называются «коррозивами». Такова доктрина алхимии; но она чудесным образом сокрыта и погребена в фигурах и баснях по причинам, которые, возможно, в наш век имеют меньший вес, чем в прошлом.