Как будто я механическая, сделала себе чай, села на подоконник, сделала глоток и посмотрела на фото.
Мы здесь на отдыхе на Мальдивах вдвоём.
Красивые, счастливые. Молодые.
Я смотрела на наши лица.
Долго смотрела.
Потом – медленно, спокойно – порвала его, приоткрыла окно и выбросила.
– Ты был частью моей истории, Влад… Но что же ты натворил?
И снова всхлип и снова ком в горле, но слёз больше не было. Была пустота в груди – страшная, чёрная, ледяная.
Я решила пойти и лечь спать, а обо всё подумать завтра, потому что сегодня я не знаю, что делать.
Мне больно. Мне страшно. И я не могу понять – за что?
* * *
Утром проснулась внезапно, как от внутреннего толчка.
Я лежала, прислушиваясь в огромной постели. Без него.
Квартира пахла тишиной. Глухой, почти мёртвой.
Внутри было пусто. Как после взрыва. Остались одни руины. И пыль, что оседала и душила, душила меня.
Погладила свой ещё плоский живот. Там растёт мой малыш. Он ещё не знает, что снаружи – руины.
Я слышала свой слабый внутренний голос:
«Вера, встань. Просто встань. Ради него. Ради себя. Ради будущего, которое тебя ждёт».
Но тело не слушалось.
Грудь сжималась, как при астме. Боль сидела в клетке рёбер.
Глаза снова зажгло от слёз и обиды.
Я вспоминала, как Влад смотрел на меня сверху вниз, как будто я пыль под ногами.
И как он сказал: «Ты для меня – никто».
Я поднялась.
Медленно. Неуверенно. Как после болезни.
Голова закружилась.
Затошнило.
Подошла к шкафу и открыла дверцу с зеркалом. Посмотрела на себя, на своё лицо, которое после вчерашней истерики и плохого сна не узнавала.
– Здравствуй, – прошептала себе и всхлипнула. Но тут же взяла себя в руки.
Не нужно слёз. Не нужно.
Отправилась в ванную. Как и вчера, я долго стояла под струями воды, согревалась, но внутренний холод невозможно убрать.
Высушила волосы, сделала лёгкий макияж, чтобы скрыть следы усталости и трагедии.
Сделала себе завтрак, хотя есть не хотелось. Меня тошнило.
Но я себя заставила.
Я теперь не одна и должна позаботиться о себе.
В воздухе витала тяжёлая тишина, гудевшая в ушах, как перед грозой. Я знала, что он придёт, и страх наполнял моё сердце, как ледяная вода.
Пока завтракала, я, как в замедленной съёмке, осознавала, что все эти годы, проведенные вместе, были тенью, за которой скрывалась ложь.
Моё сердце сжалось, в груди заскакала обида, смешанная с предательством.
Обычно спокойная и уравновешенная, я вдруг почувствовала, как внутри разгорается вулкан гнева.
В тот момент я отчётливо поняла, что не хочу, чтобы хоть что-то, что принадлежит ему, напоминало о тех счастливых мгновениях, которые теперь казались иллюзией.
Позавтракав, убрала посуду и словно завороженная, подошла к шкафу, в котором висела его одежда.
С жёсткой улыбкой взяла ножницы, острые и холодные.
С решимостью в руках, будто моё психическое состояние перешло в активную фазу, я распорола его любимый костюм от известного дизайнера.
Каждый рубец, каждый порез был олицетворением моей боли.
Стремясь убрать все следы его присутствия, я рвала его рубашки, портила его любимые джинсы.
Ткань трещала под натиском моей ярости и обиды, словно сама жизнь кричала от боли.
Я не останавливалась: старый, но его любимый кожаный портфель, носки, платки, обувь стали жертвами моего гнева.
Каждый взмах ножниц обрывал невидимые нити, связывавшие меня с прошлым.
Чувство обиды смешивалось с освобождением. Да, я понимала, что это мой способ справиться с предательством.
