А сегодня он перешёл все возможные границы. Да, Иван всегда был ревнивым, но раньше мне это даже нравилось. Стоило немного подёргать тигра за усы, и его собственнические инстинкты обострялись. Да, в последнее время Ваня стал жесче реагировать на мои попытки себя преобразить, я чувствовала, что его бесит моё стремление похудеть. Но мне казалось, это раздражение шло больше оттого, что он не верил в меня. Да и траты на спортзал и массажиста Ваня считал необоснованными. Поэтому средства я брала не из общего семейного бюджета, а из денег, которые я зарабатывала сверхурочно, от сторонних заказов, про которые мой муж не знал.
А теперь я понимаю, что дело могло быть совсем в другом. Да, когда я была бесформенной коровой, Ваня был спокоен. Кому нужна жирная гусеница?
Возможно, поэтому Ваня так сопротивлялся моим диетам. Он злился каждый раз, когда видел овощи в холодильнике, требовал от меня постоянно готовить какие-то жирные, жареные блюда. Сам часто приносил домой фастфуд и старательно соблазнял меня этой гадостью.
Но я была тверда в своём решении. Я безумно хотела доказать мужу, что смогу, а ещё я мечтала стать для него самой лучшей, чтобы глаза его снова горели. И что я получила?
За этими мыслями я не замечаю, как мы доезжаем до маминой квартиры.
Это место я не слишком люблю. Не рождается во мне счастливых воспоминаний детства. Я всегда была затюканной матерью ботаничкой, которая не могла погулять дольше положенного или принести тройку.
На самом деле этот дом – последнее место, куда бы я хотела прийти с проблемами, но как бы там ни было, когда происходят в жизни такие потрясения, наверное, в нас просыпается ещё не повзрослевший ребёнок, который стремится спрятаться в отчем доме.
Поднимаюсь на наш этаж. Подхожу к квартире напротив. Здесь живёт наша соседка, тётя Наташа. Хорошая женщина. Надеюсь, она не станет задавать лишних вопросов.
Звоню в дверь. Долго никто не открывает, потом ключ в замке всё же поворачивается, дверь открывается.
Только на пороге совсем не тётя Наташа, а крупный, широкоплечий парень.
– Кирюха? – ползут мои брови вверх, когда я узнаю её сына, которого уже лет десять не видела.
5. Глава 5.
– Светка? – не меньше меня удивляется Кирилл. – Ты ли это? Тебя не узнать.
– Тебя тоже, – невольно улыбаюсь.
Мы внимательно разглядываем друг друга. Да уж. Кира я помню долговязым задиристым подростком, с которым мы допоздна гуляли во дворе.
Моя мать его терпеть не могла. Всегда считала гопником и “крайне необразованным бездарем”, “худосочным лентяем” и “полным раздолбаем”.
Не знаю, перестал ли он быть раздолбаем, но худосочным его теперь точно не назовёшь. Накачанные руки испещрены татуировками, а нахальная улыбка придаёт ему вид всё того же хулигана, только очень опасного и что уж греха таить, сексуального мужика.
Только я сегодня явно не в настроении, чтобы общаться с бывшими знакомыми. Мне бы спрятаться куда-то. Но под этим пронзительным взглядом шансов у меня мало. Остаётся надеяться на то, что в подъезде тусклый свет, и Кир не рассмотрит моё опухшее лицо.
– Какими судьбами? – облокачивается он на косяк двери.
– Я к тёте Наташе. Позови её, пожалуйста, – прошу я, нервно сжимая ладони в карманах.
– Нет её, – отвечает лениво.
– Как нет? – замирает у меня в груди от разочарования.
– Вот так. В больничке она. Я её заложил сердце подлечить, она никак не хотела Борюсика своего оставлять, вот и пришлось мне пообещать, что я буду развлекать её засранца, – около ног мужчины трётся тот самый Борюсик – белоснежный французский бульдог. – А ты чего хотела? – смотрит на меня Кир слишком внимательно.
