— Какая же я идиотка! — сглатываю, и горло будто иглами царапает. Нервы натянуты до предела. Даже по этим скудным записям, я понимаю, что милый и заботливый Федя — это картинка лишь для меня. В его реальной жизни хватает и контактов, и связей.
Я начинаю вспоминать дни, когда папа был жив. Федор уже тогда пытался пролезть в нашу семью. Но отец будто его игнорировал. И Федя это использовал, чтобы вызвать у меня сострадание. Он же такой замечательный! И спокойный, но мой отец предпочитает акул вроде Кирилла Прохорова. А Федя не такой, Феденька — семейный мужчина. А я слушала, развесив уши, и послушно кивала, соглашаясь, что его недооценивают.
— Чертов манипулятор! — шепчу, и слезы льются градом. Не могу их больше сдерживать. Хочется выть от боли и унижения.
Я иду в туалет, и мою лицо, смываю тушь, прикладываю холодные ладони к щекам.
— Потом поревешь, Милана. Времени у тебя будет вагон. А сейчас думай, к кому ты можешь пойти, а к кому — нет.
Я возвращаюсь на свое место и начинаю писать все имена наших юристов, которые когда-либо работали с семьей Новиковых, с моим отцом.
Большую часть я сразу начинаю вычеркивать, потому что вспоминаю, как Федя «помогал» мне со всеми документами через эти конторы. Вернее сказать, что курировал этот весь ужас только один юрист.
Сегодня мне предстоит долгий день. Нужно будет каким-то образом найти все эти копии документов. Я тогда подписывала доверенности, почти закрыв глаза. Что он там за моей спиной натворил?!
Мне страшно!
Как он там сказал: «Оставлю ее с голым задом».
Отец позаботился о моем трасте. Но не позаботился ли о нем и Федя?
Это мое наказание! Наказание за глупость! За доверчивость!
Неудивительно, что меня бросил Кирилл. Зачем ему такая жена, которую каждый хитрый мужик может обмануть!
Я себя сейчас просто ненавижу за элементарную недальновидность. Говорят же: любовь любовью, а деньги врозь. Хотя бы эти задачи не надо было отдавать ему на откуп.
Вот и урок на всю жизнь. Прямо кувалдой по башке.
Я смотрю на единственную фамилию юриста, который никогда не взаимодействовал с Федей. Герман Давидович общался только с моим отцом.
Но у меня не сохранилось ни контактов, ни информации. Занимается ли он сейчас практикой?!
Придется все искать с нуля. А пока я буду изображать из себя послушную Милану.
За второй чашкой ароматного кофе я записываю все свои активы, которые у меня были до свадьбы с Федором. Их немного, но это мое состояние, которое я не собираюсь ему отдавать!
И надо обязательно найти этот брачный договор, о котором я даже никогда не слышала.
После третьей чашки кофе я закрываю блокнот, который так хотела подарить Федору для работы, а в итоге теперь это мой дневник мести. Там все — мысли, планы, люди. И, конечно, я не оставлю его внутри квартиры, спрячу в тайнике, который обнаружила в нашем коридоре на лестнице.
Сжимаюсь от резкой боли в животе. Вот и первая весточка — нервы скручивают меня в узел.
Сколько мне придется жить рядом с Федором?
А сколько я сама выдержу?
Я не знаю ответов, но папа мне всегда говорил, что любое действие — это цепочка поддействий, а значит... Значит, я сейчас снова умываюсь, улыбаюсь отражению в зеркало и звоню радостно Федору. Звоню воображаемому мужу, чтобы выдержать разговор. А потом и встречу.
Проверяю на телефоне табло прилетов из МинВод, настраиваю себя, жду одиннадцати утра и набираю его.
