Не хочу им ничего готовить… не заслужили! Не хочу, не хочу…
Открываю нижний ящик, где хранятся фрукты. И тут сюрприз, остался один виноград. Надо хотя бы продукты заказать. И пиццу.
Потом, вечером.
Достаю пакет с виноградом, вытаскиваю зеленую гроздь и кладу в дуршлаг. Тщательно мою, перекладываю в блюдо и собираюсь сделать то, что Мигран терпеть не может, — поесть виноград прямо в постели.
Если вредить мужу, то вредить по полной программе.
Уже выходя из кухни, бросаю взгляд в окно, где снег валит хлопьями. Неожиданно вижу такси, которое останавливается возле дома.
Хмурю брови и подхожу к окну.
Из такси выходит муж. Интересно, что он тут забыл посредине рабочего дня? Еще и несется к дому аж бегом, будто за ним кто-то гонится.
Слышу громкое хлопанье двери и шаги.
Очень скоро супруг появляется в моем поле зрения.
Выглядит при этом очень странно. Волосы всклокочены, взгляд бешеный и, кажется, у него подбита левая скула. Да, так и есть — основательно подбита, уже наливается синяк.
А еще он, наверное, впервые зашел в дом, не снимая уличной обуви.
За ним тянутся мокрые снежные следы.
— Мигран, что с тобой случилось? — Удивленно смотрю на него.
— Я подаю на развод, — огорошивает он меня.
14. Глава 7. Осколки. Часть 2
Ульяна
Услышав слово «развод», я роняю блюдо с виноградом прямо на пол. Оно бьется об кафельный пол кухни, усыпая все вокруг осколками и зелеными ягодами.
Впрочем, я этого даже не замечаю, смотрю на Миграна во все глаза.
В нашей истории было бы понятно, если бы развода затребовала я, но чтобы он…
— Ты серьезно сейчас? — стону на выдохе.
— Серьезней некуда, — цедит он с плохо скрываемым пренебрежением. — А ты катись отсюда.
То, с каким апломбом он это говорит, напрочь выбивает меня из колеи.
Стою, хлопаю ресницами, задаю идиотский вопрос:
— Куда?
— Не моя проблема! — разоряется он.
А потом натурально на меня орет:
— Двадцать лет о тебе заботился, все, баста, хватит, вот где ты у меня уже сидишь…
Муж постукивает себе по шее ребром ладони.
— Доставай чемодан, — продолжает он, — складывай туда свои лифчики-трусы и катись. Но больше ничего трогать не смей. Чтоб ни одной чужой вещи из дома не уперла, поняла меня?
Еще минуту назад это был наш дом. И все вещи, что окружают нас, были выбраны мной. Вплоть до носков и трусов моего мужа, к слову. Я их ему покупаю уже много лет, вот настолько мы близки. Были до этой минуты.
А теперь вдруг я не должна упереть ничего чужого?
Подобное не вмещается в моей голове. Не могу поверить собственным ушам. Да и как можно поверить? Когда ты с человеком прожила дольше, чем жила на этом свете без него…
Но сильней всего ранит меня не мелочность мужа, а причина, по которой он все это делает.
— А ты сюда Розочку приведешь? — Меня коробит, когда произношу имя его любовницы. — Мне на замену.
— Обязательно приведу, — кивает он с довольным видом. — И она мне еще нового ребенка родит…
Этими словами он будто бьет меня ножом между ребер. Так больно, что вздохнуть не могу.
— А старых ты куда денешь? — хриплю с надрывом.
— А что старые? — пожимает он плечами. — Сыновья меня поддержат. А дочь уже взрослая, замужем. Ей-то какая разница?
Действительно, какая дочери разница, что папа выкинул из дома маму. И сыновьям тоже…
— Смирись и уйди тихо, — продолжает плевать ядом муж. — Ты в моей семье — лишний элемент.
Наверное, в этот момент мне надо гордо вскинуть подбородок, развернуться и уйти, при этом раздавив как можно больше виноградин тапочками.
