– Будьте так добры, отдайте пожалуйста телефон, мне нужно позвонить.
– Завтра позвонишь, к чему такая срочность? Опять такси вызывать?
Его брови сходятся на переносице, и я понимаю, что за Малиновский не собирается легко забывать о моей попытке побега, для него это моя ошибка, за которую мне видимо придется расплачиваться отсутствием его доверия.
От его тяжелого взгляда становится не по себе. Сглатываю, прежде чем сказать:
– Я должна была вечером заехать к маме своей, она будет волноваться, если я вдруг исчезну. Мне нужно позвонить и предупредить, что я не приеду или приеду попозже. – Искренне добавляю я. Но всю правду ему знать необязательно.
Видимо, аргумент срабатывает, потому что Малиновский достает из кармана мой телефон и протягивает мне со словами:
– При мне звони! Хватит уже фокусов. Говори, что сегодня не приедешь, с мужем ночуешь. – хмыкает он, обшаривая меня раздевающим взглядом, от которого хочется поежиться.
Мурашки бегут по всему телу, пока я делаю несколько шагов к мужу, и аккуратно, стараясь не коснуться его, беру телефон из его руки.
Отхожу на несколько метров от него, и быстро набираю маму, начинаю тараторить, чтоб она не успела меня перебить:
– Мам, я не могу говорить долго. У меня тут возник вопрос один, надо срочно решить. Я не приеду сегодня, ладно? Спать ложитесь, не ждите. Завтра приеду.
– Ладно, – по голосу слышу, что мама устала.
– Мам, прости, ну сегодня никак. – Признаю я очевидное, тайком оглядываясь на Малиновского и встречая его пристальный взгляд.
– Ох, Юля, смотри не вляпайся в очередные неприятности! – мама, как всегда. – Я с внуками сидеть не буду!
– Мам! Ну вот что к чему? – разговор пошел не в то русло, я закатываю глаза и спешно прощаюсь: – Я завтра приеду и поговорим. Люблю тебя, мамуль, спасибо тебе!
Быстро нажимаю на отбой, пока мама не начала меня воспитывать. Мне двадцать пять лет вообще-то, я уже взрослая женщина.
Не успеваю даже додумать до конца эту мысль, как меня прерывает Малиновский. Этот мерзавец подкрался ко мне незаметно сзади и наклонился, чтоб прямо мне над ухом прошептать:
– Хорошая девочка Юля отпросилась у мамы, чтобы провести ночь с мужем?
В его глазах плещется веселье, в словах я слышу неприкрытую издевку. Только от его голоса у меня сердце замирает в груди, я вдыхаю его запах.
Почему он так пахнет, что у меня слабеют колени и потеют ладошки? Наверно, это просто от неожиданности – убеждаю я себя. И дышу, дышу, дышу. С какой–то наркоманской страстью заполняю свои легкие его запахом.
Пауза затягивается. Сердце делает кульбит и пускается вскачь. Смотрю в глаза Малиновского и вижу в них отражение себя. Как радужку топит чернота расширившихся зрачков. Он так похож на хищника, готового броситься на свою жертву.
И мне это нравится. Не нравится только, что нацелился он на меня. Я ведь не такая, только голова как в тумане от близости этого мужчины.
Он наклоняется и произносит, пожирая меня глазами:
– Юля, – голос звучит хрипло, – с чего начнем?
