Читать онлайн Гастон Д'Эрелль - Лесной Друг и Чёрный Принц

Тишина Великого Леса была не пустотой, а глубоким, насыщенным дыханием жизни. Она звенела в капельках росы, скатывающихся с папоротников на мох, мягкий, как бархатная подушка. Она шелестела в перекличке листьев – от нежного трепета осины до неторопливого шепота вековых сосен. Она булькала в ручейке, игриво огибавшем корни дуба-великана, и гудела низким, едва уловимым басом где-то в гуще чащи. Это был не покой безмолвия, а покой гармонии, где каждое существо знало свое место и свой час.

И в самом сердце этого зеленого царства, в укромной ложбинке, прикрытой от посторонних глаз плакучими ветвями старой ивы и скалой, покрытой изумрудным ковром мха, жил Байка. Он был не просто медведем. Он был воплощением самой сути этого леса – мощный, неспешный, основательный. Его шерсть, густая и бурая, отливала рыжиной на солнце и казалась почти черной в тени. Лапы, широкие и сильные, с когтями, способными содрать кору с векового дуба, ступали по земле удивительно осторожно, как будто Байка боялся нарушить хрупкое равновесие своего мира. Глаза его, темно-карие, глубокие и умные, чаще всего светились спокойным, немного мечтательным выражением. Он предпочитал наблюдать.

Сейчас Байка наблюдал за жизнью у опушки. Он лежал на животе, спрятавшись за густыми зарослями папоротника и молодой ольхи, подставив теплому утреннему солнцу свой широкий бок. Перед ним простиралась большая поляна, окаймленная с одной стороны темной стеной его родного леса, а с другой – ухоженными лугами и фруктовыми садами, за которыми виднелись высокие стены и островерхие крыши Королевского Замка Светлицы. Замок был не врагом, а скорее далеким, шумным соседом, которого Байка предпочитал созерцать издали.

Его внимание привлекло движение у самой границы леса и луга. Туда вышли люди. Много людей, но не охотники и не дровосеки, чьи звуки и запахи всегда настораживали Байку и заставляли его уходить глубже. Это были девушки. Много девушек в платьях таких ярких цветов, что они казались огромными живыми цветами, сорванными с луга и поставленными на две ножки. Их смех, звонкий и чистый, как журчание ручья по камням, долетал до Байки, заставляя его большие уши настороженно поворачиваться. Это были Принцессы.

Они приехали в гости к юной принцессе Светлицы, Арине, из соседних королевств: Гории, Долины Рек и Солнечных Холмов. И сейчас, воспользовавшись чудесной погодой, устроили пикник на опушке, где лес встречался с королевскими угодьями.

Байка наблюдал за ними с привычным любопытством и легкой тревогой. Шум, даже веселый, был ему чужд. Но зла он в этих хрупких существах не чувствовал. Он видел, как они расстилали на траве огромные, узорчатые покрывала, похожие на крылья сказочных птиц. Как слуги в ливреях расставляли корзины, откуда доносились сладкие, манящие запахи свежеиспеченного хлеба, пирогов с ягодами и чего-то еще, от чего у Байки невольно текли слюнки – меда. Настоящего, густого, пахнущего цветущими лугами меда.

Он видел, как принцесса Арина, рыжеволосая и веснушчатая, с глазами цвета лесной фиалки, ловко ловила брошенный ей кем-то из подруг ярко-синий мяч. Видел принцессу Милану из Гории, высокую и стройную, с каштановой косой до пояса, которая что-то увлеченно рисовала в книжечке, сидя под березой. Видел маленькую принцессу Лилю из Долины Рек, черноволосую и быструю, как ящерка, которая гонялась за пестрой бабочкой, ее серебристый смех разносился дальше всех. Видел принцессу Софию с Солнечных Холмов, спокойную и рассудительную, с золотистыми волосами, которая разливала по кубкам что-то прохладительное и разговаривала с пожилой фрейлиной. И еще одну, самую старшую, кажется, принцессу Эльвиру, чье платье было цвета спелой сливы, а движения исполнены достоинства; она наблюдала за подругами с легкой улыбкой.

Байка не понимал их слов, но понимал язык их движений, смеха, интонаций. Это был язык беззаботной радости, дружбы, солнечного дня. Он видел, как они делились пирожками, как шептались, заливаясь смехом, как одна из них заплела венок из полевых цветов и водрузила его на голову принцессы Лиле. Эта картина – яркие пятна платьев на изумрудной траве, смех, безмятежность – вызывала в огромном медведе странное чувство. Не голод, не страх, а… тепло. Как будто он грелся у невидимого костра их счастья. Он даже тихонько, себе под нос, промычал что-то вроде одобрения. Лес вокруг него, казалось, тоже затихал, прислушиваясь к этому островку человеческой радости.

Он видел стражников в блестящих доспехах, стоящих поодаль, у края луга. Они были настороже, но выглядели расслабленными. Пикник принцесс на солнечной опушке близ дружественного замка – не самое опасное мероприятие. Один из стражников даже прислонился к дереву, лениво наблюдая за облаками.

Байка потянулся, его могучие мускулы играли под шкурой. Солнце пригревало все сильнее, на поляну опустилась полуденная дрема. Даже принцессы притихли. Арина улеглась на спину, закрыв глаза, положив руки под голову. Милана дорисовывала последние штрихи в альбоме. Лиля, утомленная беготней, прикорнула, положив голову на колени Софии. Эльвира негромко разговаривала с фрейлиной. Мир и покой витали в воздухе, густой и сладкий, как мед из королевских корзин.

Именно в этот момент тишина изменилась. Она не стала громче. Она стала… тяжелее. Глубже. Как будто само солнце на мгновение померкло, хотя в небе не было ни облачка. Птицы внезапно замолчали. Разом. Не закончив трели. Даже вечный ручеек будто притих на секунду. Стражник у дерева выпрямился, нахмурившись, рука невольно легла на рукоять меча. Байка почувствовал это раньше всех. Его шерсть на загривке встала дыбом. Глубокий, низкий гул, не слышимый человеческому уху, но ощущаемый всем существом, прошел по земле. Медведь поднял голову, его широкие ноздри дрогнули, втягивая воздух.

Старый. Пыльный. Пахнущий сухой костью, тленом и чем-то невыразимо зловещим. Как подвал, запечатанный на века, где сгнило нечто важное. Этот запах перебил аромат цветов, травы, пирожков и меда. Он был холодным и липким, как паутина.Запах.

Байка насторожился до предела. Его зрение, острое и цепкое, сканировало опушку, лес, небо. Ничего. Но чувство не уходило. Оно сгущалось. Опасность. Огромная, древняя, нездешняя опасность. Он тихо зарычал, предупреждая невидимого врага и самого себя.

И тогда он увидел его. Вернее, увидел Тень.

На дальнем краю поляны, там, где тень от леса была особенно густой, возникло пятно черноты. Оно не просто стояло – оно колыхалось. Как клубы густого, непроницаемого дыма, но холодного и не рассеивающегося. Тень росла, сгущалась, принимая неясные, пугающие очертания. Она не отражала свет, а поглощала его, создавая вокруг себя зону мертвенной полутьмы даже под палящим солнцем. От нее веяло ледяным ветром, который заставил принцесс вздрогнуть и оглянуться. Арина приподнялась на локтях, щурясь. Лиля проснулась и жалобно пискнула, прижимаясь к Софии. Милана резко захлопнула альбом. Эльвира встала, ее лицо стало напряженным и бледным.

– Что это? – услышал Байка тонкий голосок Лили. – Тучка? Но так холодно стало…

– Это не туча, – тихо, но твердо сказала Эльвира, отступая шаг назад. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса. – Стража! К оружию!

Стражники бросились вперед, выхватывая мечи. Но было поздно.

Тень двинулась. Не шагом – она поплыла по траве, оставляя за собой черный, выжженный след. Она двигалась с неестественной, пугающей скоростью, прямо к центру поляны, где сидели принцессы. Воздух загудел, завыл, наполнился шепотом тысячи высохших листьев и скрежетом костей. Из клубящейся черноты вытянулись длинные, костлявые руки-щупальца, сотканные из самой тьмы и холода. Их было несколько. Они метнулись вперед, как черные молнии.

Хаос вспыхнул мгновенно. Крики принцесс смешались с громкими командами стражников и зловещим шипением Тени. Мечи блеснули, ударив по черным щупальцам, но клинки прошли сквозь них, как сквозь дым, лишь на миг разрывая форму, которая тут же восстанавливалась. Щупальца были невещественны и неумолимы. Одно обвилось вокруг талии принцессы Миланы, вырвав ее из-под березы, где она сидела. Другое схватило за ногу взвизгнувшую Лили. Третье потянулось к Арине.

– Нет! Отпустите! Помогите! – кричала Милана, отчаянно пытаясь вырваться. Ее альбом упал в траву.

– Мама! Папа! – заливалась слезами Лиля, бессильно болтая ножками в воздухе.

Арина откатилась в сторону, успев избежать щупальца, и вскочила на ноги. Ее лицо было искажено страхом, но в глазах горел огонь. Она схватила тяжелую серебряную вазу с фруктами со скатерти и швырнула ее в клубящуюся черноту. Ваза пролетела сквозь Тень и с глухим стуком упала на траву. Бесполезно.

– Держитесь! – крикнула София, пытаясь удержать вырывающуюся Лили, но черная хватка была нечеловечески сильна. Принцессу вырвали из ее рук.

Фрейлина упала в обморок. Стражники метались, нанося бесполезные удары. Один из них попытался броситься прямо в черное облако, но едва коснувшись его края, отпрянул с криком ужаса и боли, как будто его коснулось пламя. На его латах остались черные, обугленные пятна.

Байка замер. Его сердце, огромное и сильное, бешено колотилось в груди, гулко отдаваясь в ушах. Он видел все. Видел ужас в глазах девушек. Видел их беспомощность. Видел, как черные щупальца, холодные и цепкие, поднимали их в воздух, как кукол. Видел, как яркие платья мелькали на фоне черной бездны. Его медвежья натура кричала: Опасность! Беги! Спрячься! Инстинкт самосохранения требовал развернуться и скрыться в спасительной глубине леса, где папоротники и скалы укроют его от этого кошмара.

Но в его груди, рядом с диким страхом, клокотало что-то другое. Нечто огромное и незнакомое. Это было чувство, которое он испытывал, глядя на их веселый пикник – тепло. Только теперь оно обернулось острой, режущей болью. Болью от их страха, от их криков. Жалостью. Им было больно. Им было страшно. Они были такими… маленькими и беззащитными перед этой черной, холодной силой. Как медвежата перед стаей голодных волков. Только медведица бросилась бы защищать своих детей, не раздумывая. А здесь некому было броситься. Стражники были бессильны.

Жалко, – пронеслось в его медвежьем сознании, простым и ясным, как удар сердца. Очень жалко.

Он не рычал, не ревел. Он просто смотрел, завороженный и парализованный этой внутренней борьбой. Бежать? Или…?

Тем временем Тень сгустилась окончательно. Черные щупальца втянули всех пятерых принцесс внутрь клубящейся мглы. Крики внезапно оборвались, как будто их поглотила сама бездна. Над поляной повисла зловещая, гнетущая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием оставшихся стражников и бессвязными стонами очнувшейся фрейлины. Черное облако, теперь казавшееся еще плотнее и непроницаемее, дрогнуло и начало медленно отступать к лесу, в сторону отдаленных, непроходимых болот, за которыми, по слухам, лежали Тридевять земель. Оно оставляло за собой выжженную, мертвую полосу на сочной траве и ледяной холод, который заставлял стынуть кровь.

Стражники, оправившись от первого шока, бросились в погоню. Но черная Тень, неся в себе похищенных принцесс, просто… растворилась. Исчезла между деревьями, как будто ее и не было. Остался только смрадный запах тлена, выжженная земля и разбросанные по поляне остатки пикника: перевернутые корзины, смятые покрывала, забытый альбом Миланы с разлетевшимися листами рисунков, синий мяч Арины.