— Раньше тебе ничего не мешало. Гош, ты что-то совсем сникла там, — настороженно говорит подруга. — Случилось что-то?
Никогда не любила этого обращения ко мне, но с годами оно стало настолько привычным, что в какой-то момент начало даже ласкать слух.
— Ален, у тебя своих проблем вагон и маленькая тележка.
Алена мать-одиночка. Ее сын болеет. Сейчас они проходят лечение в Штатах. Я всегда восхищалась Аленкой — ее неуемному позитиву и радости жизни. Мне не хочется нагружать ее своими заботами, именно поэтому ничего не рассказываю ей.
— Кстати, у Тимохи закончился курс лечения, — счастливо щебечет подруга.
— Аленка! — впервые за все эти дни я чувствую облегчение и радость. — Господи, как же здорово! Когда вы возвращаетесь? Я встречу вас.
— Да брось, Гош. Ну что я, сама не доберусь? — звучит в ответ беспечно.
Но на деле я знаю, что все гораздо сложнее. Алена рассчитывает только на себя, у нее только пожилая мама, кто отец Тимохи — секрет, который она хранит за семью печатями. Как могли, мы с Мироном помогали ей; помощь она всегда принимала со скрипом, но все-таки интересы ребенка важнее.
— Даже не вздумай, Ален! Мне не сложно.
— Через пару недель, я тебе потом скину время. Как там Мирон? — спрашивает подруга, даже не предполагая, какую бомбу кидает в мою сторону.
Имя, произнесенное вслух, заставляет сердце биться учащенно. Дыхание перехватывает, я опираюсь о стол и медленно сажусь.
— Ален… — я не знаю, что сказать, слова просто-напросто не находятся.
— Гош? — зовет меня подруга, а я чувствую, как по щекам текут горячие капли. — Ритка? Ты плачешь?
— Давай потом, Ален, — прошу ее хрипло.
— Хорошо, — грустно соглашается подруга.
Немного послонявшись по квартире, натягиваю шерстяные носки и ложусь в кровать. Я так привыкла засыпать рядом с Мироном. Он всегда грел меня. Хватал в свои медвежьи объятия и обдавал жаром. Сейчас же не помогают ни теплые одеяла, ни носки.
Мысленно одергиваю себя и вывожу из транса. Нет в моей жизни Мирона. И больше никогда не будет.
8. Глава 8. Ребенок
— Вот это квартирка. А бывший-то твой не поскупился на ремонт.
— Перестань, Ален.
— А что перестань-то? Грехи замаливает. Молодец. И ты молодец, что приняла и тачку, и хату. Бабки тоже надо было брать, гордость, знаешь ли, на бутерброд не намажешь.
— Пожалуйста, не надо, — устало прошу подругу и ложусь на подушку.
В последнее время чувствую я себя отвратительно. Меня буквально шатает из стороны в сторону. Аленка присаживается на край дивана и прикладывает ладонь к моему лбу.
— Подруга, выглядишь невероятно хреново. Ты вообще ешь что-то? Уже на анорексичку похожа.
— Мне кусок в горло не лезет. Я насильно запихиваю, и меня потом полдня тошнит, — бормочу еле слышно.
— Мда-а, — тянет Аленка.
Она тоже похудела там, в Америке. Но это и понятно — вечные нервы и тревоги не идут на пользу никому. Только, в отличие от меня, избавившись от нескольких килограмм, подруга похорошела. Ее темные каштановые волосы отросли и теперь красиво струятся вокруг лица.
— Как Тимоха? — вяло улыбнувшись, спрашиваю я.
— Носится как сайгак. Мама только и успевает бегать за ним, — хохотнув, отвечает Аленка. — Знаешь, я благодарна Богу, за то, что нам дали квоту. Это из ряда фантастики! Я в жизни точно сделала что-то хорошее, раз судьба так благосклонна ко мне и моему ребенку. Лучшие врачи, лучшая клиника. Все расходы оплатила по квоте, даже перелет и гостиницу при больнице!
