Знаю, но не применяю свои знания по отношении к себе. Сапожник без сапог, да. Именно так.
День тянется серой пеленой, все размыто туманом, голова чугунная. Вспоминаю начало своей новой жизни.
Выхожу к отцу и даже выдаю что-то наподобие улыбки. Он, конечно же, не верит мне. Называю ему адрес из дарственной. Папа удивленно вскидывает брови, но без лишних вопросов везет меня туда прямо из ЗАГСа.
Новый микрорайон, недалеко от центра. Рядом парк, до работы минут двадцать на машине. Я же не перестаю корить себя за малодушие. Надо было отказаться. До конца оставаться гордой и уйти с высоко поднятой головой.
Я благодарна отцу за то, что он рядом: я открываю замок с опаской, мне страшно войти внутрь.
Он помогает мне занести чемодан в квартиру. Порывается остаться, но я убеждаю его в том, что со мной все в порядке. Как только за ним закрывается дверь, я прохожу в коридор.
Что там дальше, в моей жизни? Что за этим поворотом?
Просторная уютная двушка. Посреди комнаты — несколько чемоданов, скорее всего, там весь мой гардероб, который оказался тут прямиком из квартиры, в которой я жила с Мироном. На диване лежит чехол для одежды. Я поспешно открываю его и обнаруживаю внутри новое теплое пальто.
Чувствую, как скручивает живот тупой болью. Зачем Мирон это делает? Теперь я не его забота.
В квартире пахнет свежим ремонтом и деревянной мебелью. Я хожу из комнаты в комнату и пытаюсь привыкнуть к новой жизни. Наверное, так она и должна пахнуть — краской, клеем и деревом.
Никакого тебе любимого парфюма мужа — сандал и бергамот. Больше не будет этого родного аромата, означающего, что я пришла домой, туда, где меня ждут.
Стало быть, настало время привыкать к этому. К новому месту. Новому виду из окна. Одиночеству. Вот она — моя новая музыка.
Остаток дня отрабатываю на автопилоте, стараясь загрузить себя делами по максимуму.
Возвращаюсь домой после работы и захожу в свою квартиру.
Прохожу по коридору, включаю везде свет. В последнее время я сплю только с ночником. Стала слишком дерганая, пугливая. Боюсь собственной тени. Закрываю глаза и вижу монстра, который поселился рядом со мной.
В груди привычно болит, и я машинально растираю то место. Я справлюсь, обязательно справлюсь со всем — и с этим тоже.
Закрываю все теневые шторы, включаю телевизор и делаю звук громче. Специально, чтобы не слышать постороннего скрежета, скрипа и шуршания. Не должно быть в этой квартире такого, все новое, разве что ценники не висят.
Не должно, но есть.
Переодеваюсь в домашнее и иду к холодильнику. Открываю, осматриваю содержимое — практически все продукты не тронуты. У молока закончился срок годности, на распечатанном сыре появилась плесень. Выкидываю все это, достаю булочку и насухо жую ее. Резиновый вкус. С усилием глотаю хлеб и выхожу на балкон.
Тут холодно. Осень стала полноправной хозяйкой: сорвала пожелтевшие листья с деревьев, нагнала туч. Перевешиваюсь через карниз и смотрю вниз с шестнадцатого этажа. Зачем я это делаю — не знаю. Никогда не испытывала страсти к высоте.
Раздается звонок телефона, и я возвращаюсь на кухню.
— Привет, Ален.
— Привет, мать! — щебечет в трубку моя давняя подруга. На фоне слышен посторонний шум, играет музыка, кто-то кричит. — Ты куда пропала? Совсем от рук отбилась, не звонишь, не пишешь!
— Ну прости, — выдыхаю устало. — Сложно пересечься с тобой из-за разных часовых поясов. Я ложусь спать, а ты только просыпаешься.
