Всё будет хорошо, – убеждала я себя. – Он просто слишком любит меня. Слишком волнуется. Это пройдет.
Но внутренний голос, тихий и настойчивый, шептал: «Ничего не пройдет. Это только начало».
***
Свадьба была похожа на роскошный спектакль, где я играла роль счастливой невесты. Четыреста гостей половину из которых я видела впервые. Фотографии для глянца, интервью, улыбки на камеру.
Родители выглядели потерянными среди этой роскоши. Но отец, раскрасневшийся от шампанского, гордо похлопывал Романа по плечу:
– Береги мою девочку, – говорил он. – Она у нас особенная.
– Я знаю, – отвечал Роман, улыбаясь своей публичной улыбкой. – Она – самое ценное в моей жизни.
Мать тихо плакала, поправляя мне фату:
– Какая же ты красивая, – шептала она. – Как принцесса.
Я молча кивала, не в силах произнести ни слова. Ком в горле мешал дышать, и я списывала это на волнение. Не на страх, нет. Конечно, не на страх.
За неделю до церемонии я попыталась поговорить с Романом о своих сомнениях. О том, что, может быть, всё происходит слишком быстро. Что мне нужно время.
– Ты не любишь меня? – тихо спросил он.
– Люблю, – ответила я. – Но…
– Значит, никаких «но», – перебил он. – Когда любишь, не сомневаешься.
Теперь, стоя перед алтарем, я смотрела на него – красивого, уверенного, идеального – и пыталась вспомнить, за что полюбила его. За его внимание к деталям? За его уверенность и силу? За то, как он слушал меня в самом начале нашего знакомства?
Или за то, как он смотрел на меня – будто я была редкой драгоценностью, которой он не мог насмотреться?
– Согласны ли вы, Лея Анатольевна Соколова, взять в мужья Романа Викторовича Виноградова?
Пауза. Секунда, растянувшаяся в вечность.
– Да, – произнесла я наконец.
И двери захлопнулись за моей спиной.
***
Беременность наступила почти сразу. Я еще не привыкла быть женой, а уже готовилась стать матерью.
– Это судьба, – говорил Роман, целуя мой живот. – Наш маленький наследник торопится.
– А если будет девочка? – спросила я, улыбаясь.
Его лицо на мгновение застыло:
– Будет мальчик.
И он оказался прав. Врач на УЗИ подтвердил: мы ожидаем сына.
Беременность была непростой. Я плохо переносила первый триместр, а потом начались проблемы с давлением. Врачи советовали постельный режим.
Роман нанял мне целый штат: личный доктор, медсестра, диетолог, массажист. В нашем новом доме я чувствовала себя как в золотой клетке – всё для меня, но без меня самой. Я почти не выходила на улицу, мало с кем общалась.
– Тебе нужен покой, – настаивал Роман. – Думай о ребенке.
И я подчинялась. Ради малыша, который толкался внутри меня. Ради своего будущего сына.
Когда Илья наконец появился на свет – здоровый, крепкий мальчик с тёмными глазами как у отца – я испытала ни с чем не сравнимое счастье. В первые дни после родов я словно парила над землей, купаясь в любви к маленькому существу, так безоговорочно доверившемуся мне.
Роман был рядом. Гордый, растроганный, внимательный. Он осыпал меня подарками, не отходил от нас с сыном ни на шаг.
– Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле, – шептал он, наблюдая, как я кормлю Илью. – Теперь у меня есть всё. Моя семья. Мой наследник.
И в этом «мой» было что-то, от чего я вздрогнула. Но тут же отогнала тревогу. Конечно, Илья – наш сын. Общий. Любимый.
Однако в первый же вечер дома Роман произнёс фразу, которая потом не раз будет звучать в моих кошмарах:
