Он устал. Это был напряжённый день. Завтра всё будет хорошо.
Слова, которые я повторяла себе каждый раз. Слова, в которые давно перестала верить.
Я осторожно покинула своё временное убежище. В спальне было темно, лишь мерцал экран телевизора. Роман уже спал, или делал вид, что спит. Я неслышно скользнула к своей стороне кровати, бесшумно откинула одеяло.
– Ты слишком долго, – его голос прозвучал в темноте.
Я замерла.
– Прости, – прошептала я. – Я не хотела тебя будить.
Роман не ответил. Я осторожно легла, стараясь сохранять дистанцию между нашими телами, но при этом не показывать, что избегаю его. Искусство невидимых границ, которому я научилась за годы брака.
– Завтра повезу Илью на соревнования, – наконец произнёс муж. – Тебе не нужно ехать.
– Но я думала…
– Тебе. Не нужно. Ехать, – отчеканил он. – У тебя синяк на запястье. Не хочу лишних вопросов.
Моё сердце сжалось. Илья ждал этих соревнований по плаванию три месяца. Он каждый день спрашивал, придем ли мы оба.
– Хорошо, – выдохнула я, сглатывая комок в горле.
Роман повернулся ко мне, его рука легла на мою талию – собственнический жест, не нежность.
– Ты же понимаешь, что я делаю всё для нашей семьи, – произнес он тоном, которым обычно разговаривал с бизнес-партнерами. – Для тебя. Для Ильи.
– Да, – прошептала я.
– И это ты вынуждаешь меня… расстраиваться, – его рука скользнула выше, к моей шее. Не сжимая, просто обозначая возможность. – Когда ты ведешь себя… неподобающе.
– Я знаю, – еле слышно ответила я. – Прости меня.
Его пальцы на секунду сжались на моем горле – легко, предупреждающе, а затем он отвернулся, снова включив телевизор.
– Спи, – бросил он через плечо. – Утром поговорим.
Я лежала неподвижно, вслушиваясь в монотонный голос ведущего новостей. Я не закрывала глаз, боясь увидеть во сне лицо Татьяны с тем самым выражением жалости. Как будто бывшая однокурсница заглянула за фасад и увидела настоящую меня: ту, что давно научилась быть невидимой даже для самой себя.
Ради Ильи, – подумала я. – Всё ради него.
Эта её жалость заставила что-то глубоко внутри меня шевельнуться. Что-то, похожее на гнев. Такое крохотное, что его легко можно было и не заметить.
И все же оно было. Искра, которую я давно не чувствовала. Которую так долго заглушала, убеждая себя, что все правильно. Что так и должно быть.
Когда я потеряла себя? – вопрос возник внезапно, обжигая своей ясностью. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз спорила с Романом? Когда в последний раз настаивала на своём или просто высказывала собственное мнение?
Перед внутренним взором снова встал образ Татьяны. Её глаза, в которых читался немой вопрос: «Что с тобой случилось?»
Когда-то давным-давно мы вместе спорили о современном искусстве, говорили о книгах, мечтали о путешествиях. Я была уверенной, с планами, с желаниями и мечтами.
А теперь? Роман так часто говорил за меня, что я разучилась говорить сама. Даже в собственной голове.
Телевизор всё ещё работал. Супруг смотрел экономические новости, делая вид, что не замечает меня. Я повернулась на бок, спиной к нему.
Я почти задремала, когда ощутила его руку на своем плече. Прикосновение было осторожным, почти нежным. Таким, каким оно часто бывало в начале нашего знакомства. До того, как всё изменилось. До того, как начался этот цикл: напряжение – вспышка – извинения – затишье.
– Лея, – прошептал Роман. – Не спишь?
