Не так часто и не посреди разговоров, но… бывало, что сидел и смотрел перед собой отсутствующим взглядом.
Когда я или дочки выдергивали его из этого состояния, то его ответ “Я что-то задумался. Да так, ничего важного” меня удовлетворял, потому что затем он вновь был собой. Улыбался, смеялся и…
Играл роль.
Он играл роль.
— Хватит, — прижимаю кулаки к вискам. — Он сам принял решение ничего мне не говорить. И все это сейчас — не мое дело. Не мое.
Я не хотела думать, что у моего мужа есть проблемы, в которых я бы сама растерялась?
Я могу выдержать безденежье, несколько работ, жесткую экономию и старые дырявые сапоги.
А апатию? Муторное чувство неудовлетворенности, когда все хорошо? Борьбу с демонами, которые отравляют душу привычкой, серостью и тоской по прошлому, в котором кровь бурлила, глаза горели и смотрели только вперед?
Я захожу в дом. Девочки опять стоят на лестнице, смотрят на меня и молчат.
— Спать идите. И я вас утром только один раз толкну, — распахиваю халат, в котором мне жарко и тяжело дышать. — Не проснетесь, то это ваши проблемы.
— Мам…
— Я не буду с вами сейчас вести разговоры! — повышаю голос. — Не буду! И терпеть ваши капризы! Я очень надеюсь, что вы в своей жизни не столкнетесь с подобным, чтобы вы поняли в каком я сейчас состоянии! Есть вещи, которые можно понять только на своей шкуре, но не дай бог! Не дай бог, девочки!
— Пошли, — Лиза разворачивается и поднимается по ступенькам.
Даша и Надя поджимают губы и следуют за ней. Хрупкие, худенькие, но с яростной надеждой в груди, что все можно исправить, если постараться.
— Я люблю вас…
Оглядываются.
Если эта надежда потухнет, то после нее на всю жизнь останутся ожоги и рубцы.
— И вы сейчас должны немедленно ответить, что тоже любите мамулечку, — недобро щурюсь я.
— Мы тебя любим! — зло отвечают девочки, и сейчас я вижу в них тень упрямого Виктора.
— Вот теперь точно спать, — киваю я.
— А мы и идем!
Топают ногами, исчезают в коридоре, а я иду в гостиную. Сажусь на диван, подхватываю ноутбук и открываю его.
Я должна поставить границы. Создаю новый документ и касаюсь клавиш:
— Итак, пункт первый.
29. Глава 29. Тебе советы не раздать
Паркую машину и глушу мотор. Крепко зажмуриваюсь, а после расслабляю лицо, чтобы прогнать напряжение.
Меня ждут веселые ночные часы за вулканом, которым я прикрою свое недоумение происходящим.
Я хотел поцеловать Машу. Хотел зарыться пальцами в ее волосы, стянуть их, запрокинуть ее голову и въесться в ее губы.
Какого черта?
Это желание было ярким, горячим и на грани отчаяния, будто этот поцелуй мог спасти меня от смерти.
И нет сейчас Маши в моей голове, потому что реальная Маша другая. Она не ехидная стерва и громко не смеется надо мной.
Лезу во внутренний карман пиджака и выуживаю из него небольшой мешочек из черной прозрачной органзы.
В нем два белых кубика из соевого воска.
Усмехаюсь.
Это ароматизатор для шкафов. И да это он сладко и приторно пахнет.
Луговые цветы, но нет тут свежести лета или лугов.
Мне этот мешочек сунула секретарша. Ее дочка решила заняться мыловарением, свечками и прочей ерундой для дома.
Сунула и сказала, что можно и в машине повесить. И будет у меня в машине обалденно пахнуть.
Да, секретарша у меня женщина толковая, пробивная, но у нее явные проблемы с оценкой запахов.
Я сунул мешочек в карман пиджака и забыл о нем. Да, сейчас я четко ощущаю сладкий и густой аромат, но эти дни я был замотан и ни к чему особо не принюхивался. Меня что-то беспокоило, когда открывал шкаф, но я в принципе сейчас весь дерганный и раздраженный.
