Напомним ещё раз эпизод предпоследней встречи Христа и Иуды Искариота: не нужно брать на себя лишнее. Какую бы ты помощь оказал или не оказал, принятие решения всё равно остаётся за самим человеком. Тем более не кори себя чрезмерно, когда ты на самом деле старался и переживал, не жалел ни денег, ни сил, ни себя самого. Пусть больно и обидно, но теперь уже действительно пусть: пусть тот человек считает, что ему вовремя не помогли и вовремя не остановили. «И не говори, что не знал».
г. Нелицеприятие
Ещё одна внешняя причина болезни – показать, что Бог «не взирает на лице». На примере Давида мы видим, что «наказание» может быть наложено и не отменено, несмотря на глубокое раскаяние, для того, чтобы окружающие не судили превратно о системе воздаяния. Как сказал Христос, некоторые вещи совершаются «по жестокосердию» людей. Бог понимает нравственную ограниченность современного общества, и попускает совершаться несчастьям, дабы предотвратить большие. Дитя Давида умерло – его «есть Царство Божие», – Давид раскаялся ещё до его смерти, так что его смерть даже принесла ему облегчение от прекращения мук (как разрешение «проблемы»), но оставить ребёнку жизнь было нельзя, так как слишком многие люди знали о преступлении Давида и ждали, чем накажет его Бог. В данном случае разочарование многих было бы большим злом, чем смерть одного ребёнка. Научить всему сразу нельзя.
Болезнь (и последующая смерть) ребёнка носила в себе сразу двойной социальный смысл. Во-первых, она предназначалась для Давида. Его глубокое семидневное раскаяние лучше, чем что-либо ещё показывает, насколько этот удар был точен. Во-вторых, болезнь и смерть ребёнка нужны были израильскому народу, который не мог не знать об отвратительном поступке Давида и не осуждать его. Преступление было очевидным, здесь вряд ли возможны были другие мнения, поэтому Бог «не должен» был оставить его без последствий. О семидневных раскаяниях Давида большинство народа не знало, а если бы и знало, то вряд ли сочло бы их достаточной мерой наказания. Не будем забывать, что мы говорим о народе Ветхого завета, где чёрным по белому записано «око за око, жизнь за жизнь». Невинный младенец был принесён в жертву этим ожиданиям мести.
Как писал Иоанн Златоуст, в ряде случаев люди испытывает «нечто среднее между обвинением и прощением» (129), и тогда нужна такая воспитательная мера, которая бы качнула чашу весов в правильную сторону. В приведенном примере такой мерой воспитания израильтян послужила смертельная болезнь ребёнка царя Давида.
д. Назидание, пример для других
Как и из-за чего человек или народ переносит испытание, служит примером для воспитания других. Здесь уже не только сама болезнь пробуждает добрые чувства у медицинских работников и у всего общества, озабоченного судьбами своих сограждан и сострадающего чужим страданиям (которые через это перестают быть совсем уж чужими), но и осознаваемые причины, и поведение больного во время болезни служат своеобразным уроком жизни. Видя, «что другие наказываются, мы вразумляемся не меньше их» (130).
Телесное состояние одного человека всегда служит объектом сравнения для другого (131). Здесь имеют место самые разные суждения и отношение. Одни сочувствуют и стараются помочь, другие злорадствуют (в том числе считая, что «Бог шельму метит»). Одному чужая боль напоминает о собственной греховности, другой радуется, что он «не такой, как этот мытарь». Но и более того, болезни праведников часто служат аргументом против Бога. Такие «малодушные» по словам Григория Богослова либо болезнями праведников стараются опровергнуть справедливость мироздания, либо и вовсе утверждают о случайном характере болезней, что по существу свидетельствует о глубоком неверии в Бога (132).
