– Нина, я никогда вас прежде не видел, но теперь понимаю, почему именно вы. Желаю счастья вашей семье. А это мой подарок детям, – Кай протянул коробку Нине.
Нина открыла коробку и увидела два цветка георгины: золотой и изумрудный.
***
Хименос и Маурильо встречались с Сесаром Хакесом на площади Короля. Никто из солернийцев иначе ее не называл, топонимический указ канцлера о переименовании площади был воспринят гражданами как попытка лишить их права чтить память покойного короля. Таблички с надписью «Викитория Зигфрид Тапава», развешанные на стенах домов, вызывали усмешки некоторых и раздражение многих. За последний месяц их неоднократно закрашивали из малярных пушек, срывали, мяли, протестуя против переименования площади.
Проходя мимо Дворца торжеств, Маурильо случайно пнул ногой металлическую табличку с новым именем тапавы, истоптанную и истертую, которая отлетела со скрежетом и попала под ноги идущего навстречу ему Хименоса. Сблизившись, они обменялись негромким приветствием, делая вид, что незнакомы, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания агентов «Ока», рассредоточенных в разных местах площади. Сделав круг, они в разное время вошли в одно и то же кафе, где словно бы случайно присели за один столик, за которым уже сидел Сесар Хакес.
– Больше трех не собираться, – с улыбкой произнес Маурильо, присоединяясь последним.
– А нас и не больше, – ответил Хименос. – Тебя, по-моему, запеленговал Трепетун, – добавил вполголоса, не глядя на друга, а делая вид, что внимательно изучает меню.
– Как? – насторожился капитан.
– Он облетал площадь и завис ненадолго недалеко от того места, где ты стоял. Я сразу его узнал по мобилю.
– Это скверно, – сказал Хакес. – Вам нужно быть осторожнее, ребята. Вы сами рискуете и ставите генерала под удар. Лучше встречаться у меня.
– К вам далеко, сеньор Хакес, – заметил Хименос. – Пока до вас доберемся, всех агентов пересчитаем.
– Так о чем вы хотели поговорить? – спросил Сесар, для отвода глаз уткнувшись в планшет.
– О Зигфриде Бер, – тихо ответил Маурильо.
– Почему-то не удивлен, – Хакес в третий раз поднял и поставил рюмку с текилой, не притрагиваясь к ней. – Мало кто говорит сейчас о ком-то другом. Интересно выслушать ваше мнение.
– Мы считаем, что он черный Тескатлипока, – без предисловий выдал Хименос. – И его нужно нейтрализовать, чтобы вернуть Солерно законного правителя.
– Вы тоже повелись на россказни о призраке короля? – не поверил своим ушам Хакес. – Я считал вас серьезными людьми…
– Ни на какие россказни мы не ведемся, – с некоторой обидой в голосе ответил Маурильо. – Нет никакого призрака короля, но есть король, законный наследник Кристофа Идальго…
– Тише! – испугался Хакес. – Да за такие слова можно угодить на тот свет сразу, минуя Маунга Матэ. Откуда у вас столь дикие мысли?
– То, что все тогда приняли за призрак Кристофа Идальго, совсем не призрак. Это Вэл Лоу, властитель Небес, у него одно лицо с нашим королем. Думаю, он его сын, – на одном дыхании выдал Маурильо. – Я летел с ним из Шрилана… Он знает наш язык, владеет телепатией и всем на свете, мыслимым и немыслимым. Он наследник Кетцалькоатля, у него и орден золотого орла есть…
– Что ты такое говоришь, Маурильо? – глаза Хакеса заблестели. – Разве это возможно?
– Что именно? Чтобы у Кристофа Идальго был сын, о котором никто никогда ничего не знал? Или?
– Или…
Хименос и Маурильо испытующе уставились на Президента.
