– Скарлетт была бы очень красивой, по-моему, если бы не была такой несчастной.
– Понимаешь, сестренка, маленькая мисс Скарлетт даже не представляет, кто она на самом деле. Ее женские уловки привлекают мужчин, которые ее не стоят. – Голос Ретта снизился до шепота. – Индусы верят в прошлую жизнь. Интересно, это правда? – Он насмешливо поднял бровь. – Возможно, нас со Скарлетт когда-то постигла любовь и мы умерли друг у друга в объятиях…
– О, Ретт, да ты, оказывается, романтик! – поддразнила его Розмари.
Ретт заговорил так тихо, что она придвинулась ближе, чтобы разобрать слова.
– Никого в жизни я так не хотел, как эту женщину.
Розмари сжала его руку.
– Узнаю брата!
Мэг на берегу напевала: «Люб, люб, ты мне люб…»[21]
Розмари, не отрываясь, смотрела в мутную воду.
– Навряд ли я смогу полюбить так Джона Хейнза.
Ретт подождал, пока не уляжется горечь ее слов.
– Джон хороший человек.
– Думаешь, я не знаю? Думаешь, это хоть что-то меняет?
– Может, придет время…
– Не волнуйся, братец, больше скандалов не будет. – Розмари помолчала и шепотом добавила: – Моя жизнь видится мне бесперебойной чередой дней, где каждый день – совсем как прежний и так же пуст.
Улыбка вышла такой горькой, что Батлеру стало не по себе.
– Я дочь своей матери и научусь не зариться на чужое. Но молиться, боже, я не стану. Не стану!
Раздался сдавленный вскрик Клео. Схватив Мэг в охапку, служанка бежала к домику.
– О, капитан Ретт, – кричала она, – капитан Ретт! Возьмите ружье!
– Давай мне Мэг, Клео. – Опустившись на колени, Розмари протянула вниз руки. – Я возьму ее.
Передав напуганного ребенка матери, Клео нетерпеливо замахала руками.
– Вам нужно ее пристрелить!
– Кого я должен пристрелить, Клео?
– Лису. Я видела ее!
– Ты видела лису?
– Средь бела дня!
Клео повторила распространенное сельское убеждение:
– Увидишь лису средь бела дня, значит, она бешеная. Лиса тебя укусит, и сам с ума сойдешь.
Она подняла руки, и Ретт помог ей взобраться на террасу.
Внизу молодая лисичка, оступаясь, шла по бревну на берегу реки.
Ретт сощурился от солнечного света.
– Она не бешеная, Клео. Шерсть блестит, двигается нормально. – Ретт присмотрелся внимательней. – Потеряла детенышей, а может, у нее их и не было. Да она бы так не лоснилась, будь у нее потомство.
– А чего она тут делает днем, людей пугает?
Пока Клео говорила, появился самец. Он перескочил бревно и пометил его. Лисичка притворилась, будто занята поисками еды, и вдруг наскочила на самца. Потом принялась кататься по пучкам болотной травы, исходя негой и удовольствием. Хвост у нее был такой пушистый, что казался больше самой лисы.
– Смотрите! Как она рисуется! – заметила Розмари.
– И впрямь, – ответил Ретт.
Морда у старого самца была вся в шрамах, он осторожно ступал на одну из передних лап, как будто ему отрезало пальцы капканом.
Маленькая Мэг закричала:
– Ой, какая хорошенькая!
– Да, дорогуша, – отозвался дядя. – И вон тот парень тоже так думает.
– Это ее муж, дядя Ретт?
– Он хочет на ней жениться, – ответила мать. – Смотри, Мэг, как ухаживает.
Девочка присела на коленки у ограды, чтобы лучше видеть.
– А он ей тоже нравится?
– Она притворяется, что не подозревает о его существовании, – сказал Ретт.
Лисичку теперь привлекло тонкое полузатонувшее бревно. Один конец лежал на берегу, другой омывала вода. Самка весело потрусила вниз по нему. Старый лис заколебался. А она на самом конце повернулась и уселась, посмеиваясь над ним.
