Она повернула к нему свое лицо: на глазах блестели слезы, и нос покраснел.
– То, что творится на объекте, должны знать ваши заместители, а не я.
– Очевидно, мои заместители не всё знают, – произнес он медленно, дав понять, что иногда и в их хорошо отлаженной системе бывают сбои. – Ты мне можешь сказать, в чем дело?
– Не могу я ничего объяснить, – ответила Маргарита, нервно потирая свое левое плечо.
– Почему? – он снова спросил ее, как ребенка, не понимавшего элементарных вещей.
– Потому что не знаю! – резко ответила она, и добавила, снова шмыгнув носом. – Я ничего уже не понимаю: либо за мной идет слежка, либо я схожу с ума… Но вывод один – кому-то очень нужно устроить тут нервозную обстановку, и пострадавшими будут простые люди, вроде меня, или Елены, – она вновь кивнула в сторону Коржиковой, которая с блаженной улыбкой наблюдала за ними: пожилой мужчина нежно обнимает за плечи молодую женщину, а та плачет и что-то ему рассказывает, прямо, как в мексиканской мелодраме…
– Лен, подойди сюда, – позвала ее вдруг Маргарита.
Та в первую секунду ее не расслышала: все мысли Елены гонялись, то за чайками, то за героями мыльной оперы, иногда у нее просто так кружилась голова, но одно она знала точно – сейчас она не услышала ни одного слова, которое произнесла Кондрашкина.
– Опять у нее эйфория, – прошептала Маргарита. – Елена Петровна, подойдите, пожалуйста, сюда! – вновь повторила Кондрашкина громким четким голосом.
Елена, наконец, очнулась и услышала только последнее слово «сюда». Она сделала первый неуверенный шаг к Маргарите, но потом встала, как лошадь, которой кто-то сказал «Тпру!»
– Ну, иди, иди, – сказала Кондрашкина, поманив ее рукой.
Елена снова сделала несколько шагов, и этого было достаточно, чтобы Морозов разглядел ее бледное лицо.
Он поморщился, но так, чтобы Елена ничего не заметила, зато это увидела Маргарита и ткнула его в бок. Морозов тихо ойкнул и сказал:
– Ничего не могу с собой поделать – тяжело смотреть, когда вот такие сопливые девчонки погибают почем зря.
Маргарита злобно на него глянула:
– Ну, так и не допускайте этого, хотя бы на этот раз?
– А что, были и другие разы? – удивился он.
– Вот только не надо, Константин Константинович: скольких вы уже…
– Тише, тише, дурочка моя, – он отвернулся, – пойдем к скамье.
Маргарита посмотрела на Елену, выглядевшую так жалко, что хоть сейчас отдавай ее в детский дом.
– Лен, мы еще чуть-чуть поговорим, а ты, пока, посмотри в окошко, или, хочешь, за компьютером посиди.
– Нет, Маргош: компьютер мне и там надоел.
– Тут есть сеть, – сказала Маргарита одними губами.
– Да? – Елена округлила глаза. – Та самая – настоящая? – тоже лишь губами спросила она.
Маргарита махнула рукой и пошла к Морозову. Он не стал садиться на скамью: ему было лучше так – меньше болело всё внутри.
– Марго, – начал он, – мне недолго осталось.
– Да что вы такое говорите… – начала она.
– Стоп, Марго, не надо, – сказал он. – теперь послушай меня! Мне осталось несколько недель, ну, может, от силы – пару месяцев. Самое главное заключается в том, что моя власть уже не моя….
– Кто-то из ваших замов прибирает всё к своим рукам? – не выдержав, перебила его Кондрашкина.
– Нет, – ответил Морозов, и, поморщившись, потер себе грудь, – всё гораздо хуже: от нас хотят избавиться, как от лишнего груза проблем, понимаешь?
– Нет, – сказала Маргарита, не веря своим ушам, – то есть, как это…
