Читать онлайн Артур Шевененов - Резидуаль

Не бывало ли у вас ощущения, не создавалось ли впечатления при первом ознакомлении с аудиториями площадок в сети и попытке разделить на [условно] своих и чужих, что… своих-то днем с огнем не сыщешь? Воздержимся пока от рассмотрения «коллективного беснования»: как и прежде, механика совместного качения, или «подлой» комплементарности, или дружбы исключительно против внешнего неприятеля, будет особенно уместна в своем контексте да во благовремении. Но не случалось ли читателю, обнаружив «стык» в отдельных, пусть и кажущимся ему на данном этапе главными, моментах, вскоре (а возможно, и спустя долгие годы, как бывает с великими учениками, что переросли либо мнят, будто переросли, ветхие мехи да милоть своих учителей) серьезно разочароваться? Возможно, нечто подобное характеризует порой супружество, едва ли свободное от обсуждаемых здесь аспектов общей психологии и антропного постижения, – причем как на ранних этапах «притирки», так и спустя десятилетия.

Но суть драмы проста: совпав в частностях (а порой – и в крайностях, которые, кстати, сходятся и помимо совместной деградации либо меры отклонения независимо от сущности бегомого), удобнее и естественнее промахнуться по сути, в общем и целом. Частности, как ранее «договаривались», обречены на конфликт; и наложение одних вполне совместно с аконгруэнтностью прочих. Впрочем, чаще в лингвопрагматике и околонаучном тестировании вообще подспудно маячит «конгруитность» (congruity): не что иное, как род позитивизма, да и вычурного, где проверка мнений «фактами» подменяется проверкой мнениями же, пусть и условно более весомыми, а нередко – и прежде условно-поддержанными «фактами», чаще – в вольном разумении поддержки и соотнесенности контекстов или областей определения. Мало того, самовысекаем позитивизм здесь и тем, сколь манкирует ошибками обоих типов, балансируя меж неважностью «бета-мощности» и терпимостью же «альфа-значимости» не только в смысле [слабо-] выраженности поддержки (качественного размера эффекта, также возможно зависящего формально от альфа Кронбаха, что исчерпывает множество интерпретаций инструментов и моделей, где-то на манер фигурных скобок Микусинского), но и малости размера выборки, как и качества таковой: едва ли ведь строго задаваемы как исчерпывающий перечень работ, необходимых и достаточных к рассмотрению в данном обзоре, так и их качество либо релевантность. Так или иначе, в любой момент вас может почтить посещением [не столь уж] «священная» инквизиция научного метода (как он понимается ныне, давно, но необязательно искони и вовсе не навечно), напомнив о скользком, ускользающем критерии Х-неэффективности, здесь разумеемом (снова довольно произвольно) как заведомая неучтенность не только всехдоселе написанных работ, но и всего, что лишь имеет возникнуть в литературе по теме. Итак, ваша работа изначально-де несостоятельна, так как не могла опираться на всю выборку (популяцию, генеральную совокупность мнений, а не только «фактов»). Тем паче, что и сами, дескать, твердите: частное не есть целое, верно?

Лукавцы, как было осторожно показано, сами весьма заблуждаются, ища совпасть в частностях с частными же видениями. Это заранее неблагодарное занятие: либо против Истины погрешите, либо не угодите снобам, что не терпят дополнений к собственному мнению, даже когда спору нет или таковой неуместен (скажем, в худшем случае, когда замечены дополнительные аспекты, не сводящиеся к ранее рассмотренным). Не только против истины погрешите, но и врагов наживете из прежде казавшихся союзниками. Надо сказать, нечто подобное, хоть и иное по природе своей, разочарование постигнет «конфедерацию ничтожеств» против величия как общего врага, стоит только последнему исчезнуть из поля зрения либо получить – пусть иррационально – низкий вес релевантности: «совет нечестивых», подобно «разделившемуся дому», долго не устоит, так что не стоит на сем основывать будущее альянсов и клубов – что оборонных, что по интересам и «ценностям».

Право, и меж двух типов ошибок иной раз мудро выбирать, мня переход к лучшему (совлечению третьего типа). Так, блаженнее и достойнее есть иметь дело с ложными врагами (с кем по отдельным моментам не стыкуетесь), нежели с лжедругами (приятно и удобно поддерживающими вас в чем-то привычном).

В чем же соль, и где тут правда? Правда – в правде: на полноте таковой, где и простота соотнесения (в т.ч. собеседников), и ясность видения обретается. Готовность к поиску правды как таковой и есть то, вокруг чего лучше всего определяться истинному союзничеству, мудрому вневедению (свобода от приоров, пусть и не приоритетов), ценностному патриотизму. Разумеется, как правило, каждый чему-то уже принадлежит и чувствует себя обязанным; однако, полнота любви не должна требовать жертвы в лице посрамленной истины и правды как таковой. Задумайтесь об этом на мгновение, час, всю жизнь…

Совпадение поэлементное, в отношении отдельных точек, не есть истинное совпадение: разные функции могут взаимно сходится на малых участках или в отдельных точках, как и двигаться совместно вдоль оных без касания или пересечения. Но только принадлежность к единому семейству дает хоть какую-то гарантию соотнесенности, сродности единому. Альтернативой может являться и неявная, приснопамятная функциональность как образ более общего отношения, свободного как от узколобого детерминизма, так и вероятностности – гнета всех полярных химер. Совпадение элементов вне системы, точек вне графиков, объектов вне собственных полнот-множеств, есть почти ничто. Тестирование отдельных теореек, никак не сродных прочим в рамках более богатой теории, это пустой звон, пусть и щедро вознаграждаемый звоном менее пустым: регалий, грантов и цитирований – отсылов меж авторитетами, в рамках согласного хора взаимно поддерживающих. (Природа флэшмоба ушла недалеко – что для глупцов, что для многоученых снобов, покоряющимся единым механизмам-движителям). Совпадение в контексте целого – парадигмы ли, а лучше – простой и напряженной открытости полноте с чаянием утешения и отдохновения в конце – составляет все: достаточность и необходимость. Разумеется, вас не устанут призывать не небречь малыми леммками словно взаимно разделенными множествами, как якобы несущими некую правдочку в меру успешности на ограниченной области определения или малых же выборках. Вздор: не поддавайтесь! Мамона посулит многое за подобное лжесмиренничество с умножением пустот и творением кумиров; но ценой – размен души, довольствование нискольжением во ад бессмыслия, выбраться из коего не помогут ни деферентов бесконечность, ни спрямлений тьма, ни малых да велих шевелений рой.

В эту жуткую пору, когда «время коротко», а люди подвергаются страшным испытаниям, – не должно ли явить милость, употребив икономию паче акривии? Но первая – не тень ли мудрости любовной, этой соли закона, коей не подменить ригоризмом, ревнованием по букве, верностью в малейшем в ущерб большему? Как видится, еще Христос предлагал надмевающимся блюстительством рассмотреть и рассудить: коль скоро закон весьма широк и много требовательнее видимого, нешто и в этом случае вместят? Итак, чуждо мудрости предпочтение буквы слову, которое тем яснее и живительно, что не сводится к куче омертвелых да обессмысленных букв.

Но что это нас снова потянуло на духовную лирику? Просто в очередной раз напросилось стечение тем-повесток, что важны сами по себе, а тем паче – в связи друг с другом. Так, иллюстрируя и далее испытывая тему совпадений и подкреплений, снова вспомним об авторе того, что зовем талебовостью: будучи оба номинально (хотелось бы надеяться, far from in name only) единоверными, – так ли велики «ширина» и «глубина» нашего совпадения, и должна ли быть значительной даже во вторичном или периферийном, а не только в важнейшем? Вопрос весьма неоднозначный, так как содержит массу аспектов, располагающий к подмене и поспешному агрегированию. Но не столь уж трудно выделить отдельные центральные аспекты, проиллюстрировав оные кейсами – экспериментами на стыке рефутирования и доказывания от противного.

С одной стороны, как и всякая религия, Православие несвободно от субстратов заимствования, с некоего времени (по итогам истории применения, словно правом узуса) воспринимаемого как исконное, так что и охранительство чужого – эта реализация ошибки типа поддержки ложной гипотезы или, в инквизитивных терминах, оправдания ереси – видится как консерватизм в чине тождествования традиции. Этот мета-миф не единственен, и мифы будут атаковать учение извне: к примеру, [мифы] о Троичности в смысле редукции к известным модусам троебожия вроде египетского либо ведического (с «опровержениями» и лаврами по примеру тестирования заведомо абсурдной и некогда столь же академически доминантной «гиперрациональности»). Но сейчас отвлечемся от этих моментов (как и от собственной валидности отдельных пунктов аксиоматизации конкретной системы – в смысле ли догматов или более слабых допущений в рамках анализа «при прочих равных», довольно рутинно перерастающего в обронзовелую догматику). Речь пойдет именно о соотнесении органичном, внутреннем, как и совпадении альтернативных видений, в том числе в рамках поиска единого (возможно, представимого альтернативно как этакого мультиверса преломлений). А также о случаях, когда частное не только тестируемо соотнесением с целым, но во много и вмещает таковое. Случаи редкие, сродни подозреваемой единственности реализации жизни и разума на Земле вопреки потенциальной множественности кандидатов среди «сложных событий» с малой композитной вероятностью оказаться случайными. Это едва ли сводимо к «черным лебедям» как роду outliers – наблюдений или кейсов слишком крупных да с диспропорциональным размером эффекта, чтоб не «испортить» линейных регрессий или даже Бейес-поправок (обновлений приоров). (Читатель, наверное, уже заметил, что имя Bayes передаем как «Бейес» во избежание ненужного, вводящего в заблуждение созвучия с англ. bias=«искажение, предубеждение», как ни связуйся и сия неприятность с резидуалью.) Хотя бы тем, как едва ли могут рассматриваться в привычных терминах малых, гладких, маржинальных изменений выборки.

Но сузим мысленный эксперимент до кейса еще более предметного. К примеру, неоплатонизм, что лежит в основе самых различных систем верований – от православия до гностики, ислама и каббалы, – может ли тем самым служить необходимым либо достаточным основанием для всякого из них, как и единой базой сравнения и соотнесения? Как ни правдоподобно, едва ли. И патристика, если и являет истинность сверх замечательного согласия в веках и меж культурами да личными «бэкграундами», скорее