Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене, неподалёку от входной двери. Оттуда казалось ближе к какому-то воображаемому спасению, к символическому шагу наружу. Но шаг этот он уже не мог совершить: стоило ему подумать о том, что за дверью – бескрайний мир, наполненный микробами и человеческой суетой, как сердце сжималась ледяная рука ужаса. В неярком свете, который сочился из приоткрытой двери ванной, видны были только очертания его силуэта и блики на кафельном полу. Один из них колыхался, будто дрожащая капля, – отражение воды на мокрой плитке.
Мысли Дэна плутали по кругу, как животное в клетке: он вновь и вновь возвращался к вопросу, зачем он продолжает сидеть здесь, в полутьме, позволяя страху грызть его рассудок. Возможно, в нём оставалась крошечная искра надежды, что, если он будет пассивен достаточно долго, страх сам сойдёт на нет. Но опыт прошедших дней (или недель? он уже путался в счёте) говорил, что это иллюзия. Страх был, по сути, таким же «я», как и его собственное имя. Бессмысленно ждать, что он «пройдёт», ведь это означало бы отрицать свою природу.
– Смешно, – пробормотал он, откидывая голову назад и утыкаясь затылком в грубоватую шершавую стену. Небрежный жест причинил лёгкую боль в затылке, но и эта боль показалась более реальной, чем всё остальное. – Смешно и нелепо, что я думал когда-то, будто живу нормальной жизнью.
Он вспомнил, как совсем недавно ходил на работу, строчил отчёты, терпеливо выслушивал недовольных клиентов по телефону. Всё это теперь мерцало расплывчатыми воспоминаниями, будто о чужом человеке, который оставил в кабинете свой пиджак и вышел, не собираясь возвращаться. «Наверное, я всегда был на грани, – пришла ему в голову мысль. – Просто искал подходящий повод, чтобы дозволить своему страху прорваться наружу». За этим последовал короткий укол сожаления: а ведь мог бы прожить жизнь, балансируя на грани, и не упасть в пропасть, если бы не тот пресловутый вирус, эти новости о заразе. Но разве он вправе винить события извне? Нет, всё было в нём самом.
Он медленно поднял взгляд к потолку, который тлел полутёмной глубиной, словно вниз головой нависшее серое небо. Тишину в квартире время от времени нарушали лишь городские шумы: звук проезжающего автомобиля, далёкая сирена скорой помощи, чьё эхо затихало среди многоэтажек. Ему почудилось, что это похожа на чью-то далёкую мольбу о спасении: возможно, кто-то, как и он, боролся со своими демонами. Тревога, смешанная со странным сочувствием, на миг всколыхнула его. Но он быстро пресёк её, как будто боялся, что эмоции заставят его совершить опрометчивый шаг – например, всё-таки открыть дверь и выбраться наружу.
– Нет, нет, нет… – прошептал он, почти не осознавая, что говорит вслух. Пальцы у него дрожали, вспоминая каждое касание к предметам в квартире – все эти поверхности, которые могут хранить на себе легионы микробов. Сама мысль о том, чтобы взять в руку телефон и позвонить кому-то, наполняла его трепетом ужаса, ведь экран, кнопки – это же потенциальные рассадники бактерий!
И тут, словно наперекор этим мыслям, аппарат на тумбочке снова вибрировал, вторгаясь в его сознание назойливым жужжанием. Дэн замер, сомневаясь, стоит ли хоть смотреть на дисплей. Но ощущение, что реальный мир настойчиво требует от него ответа, не давало покоя. Он поднялся, медленно, через силу, и шагнул к телефону. На экране высветилась фамилия какого-то коллеги – номер, который он раньше видел много раз. Что-то внутри сжалось: если он не ответит, то упустит шанс сохранить крошечный островок связи с «внешними людьми». Но ответить – значит сказать правду или солгать?
