Ритуал кормления огня - страница 16

Мы шли на веслах, из уважения к Ольхону не запуская пока мотор, и вдруг мой провожатый, назову его Баир, в переводе на русский его полное имя звучало бы как "Добрый бес, говорящий с металлом", известный кузнец в своем улусе, повернулся ко мне и произнес:

– Я знаю, что ты приезжал не ради фестиваля. Ты хотел купить двух собак. Но это невозможно.

Мы оба знали, что Баир говорит вовсе не о собаках.

– Владеть абаасы могут лишь те, кому дар перешел по отцу или матери, – кузнец сверкнул в темноте золотыми коронками, – Да и зачем тебе два злых духа в твоем каменном городе? Ты даже не знаешь, чем кормить их нижние рты, а если не справишься, случится болезнь. Ты щедро заплатил, ты помог в Москве моему племяннику, ты хороший человек. Но зачем тебе два абаасы в твоем Питере?

– Я хочу купить женщину, – признался я, и ужаснулся, поймав в ладонь эхо своих слов.

– В ней недостает страсти? На нее наложили проклятие? Или ее душу держат взаперти? – деловито осведомился Баир, догадавшись, что купить я жажду вовсе не тело той, что одним взглядом умела сжимать мне аорту.

Неважно, что отвечал я, ибо глаза и уши мои в то время были запечатаны. Мой провожатый доставил меня на берег, на турбазу, там велел ждать, и на третий день сообщил, что меня примет очень сильный человек по прозвищу Черноух. Что там произошло, я пересказать не вправе, и то, чем я расплатился, уже не вернешь.

– Той женщины, чью душу ты просишь купить, нет под нашим небом, – отложив бубен, через толмача сказал мне Черноух, подразумевая, видимо, что власть послушных ему духов не выходит за пределы гор, – Два года будешь сильно хворать. Если не умрешь – войдешь тогда в силу. Найдешь тогда среди владельцев собачьих упряжек того, кто захочет в обмен на двух твоих псов изготовить тебе новое лицо. Жди тогда свою Мать, возможно она даст тебе очень большую силу. Но если ты надумаешь вернуть свой прежний лик, абаасы вернутся и увлекут тебя вниз.

Уже в самолете, когда солнце ударило сквозь иллюминаторы, прошив салон золотой шнуровкой, я поднял ладони вверх, окунул их в свет, и увидел знак грязно-пестрой оленихи с белой мордой. И вот, спустя два года, я стою у под стаей воронов, рядом замирает дорогая машина с финскими номерами, открывается задняя дверь, и остается совсем немного – сесть туда, не глядя никому в лицо, и тут же выйти, получив то, о чем я мечтал. Я запускаю пальцы в горячую шерсть моих верных псов, я задираю слезы к небу и смеюсь и спрашиваю:

– Зачем мне та, что не сходит с ума от моего запаха?

– Зачем мне любовь той, которую я обману?

– Зачем мне я, если это не я?

И я рождаюсь.

Руденко открыл совещание в 23.00. Эпидемиолога привезли прямо из отпуска, ждали начальника полиции Ховрина. Телефоны в приемной звонили непрерывно.

– Оцепление установлено, – сообщил Ховрин, стукнув о стол фуражкой, – Подняли два полка резерва. Все станции метро заблокированы. Вот только трудности с подвозкой питания…

– Вы уверены, что информация не просочится? – перебил генерал в погонах МЧС.

– Вы смеетесь? – пробурчал глава Фрунзенского района, – Город без метро. И пожар в депо. И трупы. Как мы заткнем эти слухи?

– Заткнете! Дайте версию аварии.

– Начальник Метростроя здесь? – губернатор размял почему-то немевшие пальцы, и представил, как он объяснит аварией сотню погибших гражданских, – Виктор Сергеевич, доложите коротко, с самого начала. Не все еще в курсе.