Родом из детства - страница 7

– Какая разница?

– Любопытно.

– Ты не хочешь?

Я всунул в ноздрю трубочку и втянул в себя первую дорожку кокаина.

В голове пульсировала всего одна тревожная мысль: «Всё это плохо кончится…»

Мы пили вонючий виски, поедая горячую пиццу, заказанную Евой по телефону.

Толик пел. Все его песни были на одну тему – мертвецы, могилы, черепа… Лишь последняя песня была о живом человеке. О водителе-дальнобойщике, но и тому оставалось недолго – у него был рак.

Когда Лариса с Толиком ушли, мы с Евой занялись любовью. От кокса и выпитого я минут сорок не мог финишировать.

Потом я упал рядом с ней, мокрый и обессиленный, стараясь привести дыхание в норму.

Мы закурили.

Она спросила:

– Ты часто думаешь о смерти?

– Часто, – ответил я, – и это была чистая правда.

Впервые я задумался о смерти в семилетнем возрасте. Помню, я даже спросил маму:

– Я когда-нибудь умру… и всё? И больше ничего никогда не будет?

– Да, – спокойно и просто ответила мать.

Эта мысль ужаснула меня.

С тех пор я почти каждый день, более четверти века, думаю о смерти. О том, как и когда лучше умереть; есть ли жизнь после смерти; стоит ли жить до старости или лучше уйти самому в расцвете сил; какая смерть предпочтительней; сколько мне ещё осталось…

Все люди живут так, будто у каждого из них впереди целая вечность. Я удивляюсь этим людям, но и сам живу точно так же.

Множество людей не готово к смерти. Хуже того. Множество не готово к жизни.

Всё время чего-то ждём. Вот, мол, окончу школу и начну жить. Затем – вот женюсь… Вот найду престижную работу… Вот разведусь – и уж тогда поживу по-человечески…

Часто думая о смерти, я тем не менее её не страшусь… Так мне кажется… Ведь все умрём – рано или поздно.

– Я боюсь, что скоро умру, – сказала Ева.

– Для таких страхов есть основания?

– Вроде нет… Я молода, здорова… Но ведь что-то может случиться…

– Например?

– Да что угодно… Собьет машина или у меня обнаружат лейкемию… Или меня укусит какая-нибудь чёрная мамба…

– К сожалению, эта тварь у нас не водится.

– Какая тварь?

– Чёрная мамба.

– При чём здесь мамба! Может случиться что угодно. Вот о чём я говорю. И что страшно. Ты живёшь себе, никого не трогаешь, строишь планы на будущее, вдруг – откуда ни возьмись – приползает грёбаная чёрная мамба, которая даже не водится у нас, кусает тебя, и ты умираешь. Бац – и тебя нет! Понимаешь?

Я не ответил. Потому что где-то на этих словах я бац – и уснул. А лучше сказать: бац – и отключился.

Когда я снова «включился» – за окном уже было светло.

В комнате я находился один.

Второй раз я не просыпаюсь, когда Ева встаёт и уходит, хотя обычно сплю очень чутко.

Поднялся, натянул джинсы. Потрусил башкой, но туман в голове не рассеялся. Лишь слегка заныл затылок.

Отворилась дверь – вошла Ева. С двумя банками пива. Одну протянула мне.

Я открыл банку и вылил в себя за раз половину её содержимого. И только затем сказал: «Доброе утро».

Ева уселась в кресло. На ней был махровый халат. А на ногах мохнатые тапочки.

– Отлично выглядишь.

– Спасибо, – кивнула она и отпила глоток из своей банки. – Я опять проспала на работу.

– Опять?

– Да, вчера и сегодня. Всё идёт к тому, что меня уволят.

– Но ведь вчера у тебя был день рождения.

– Это не повод для прогула, – сказала она.

– А что ж тогда повод? День смерти?

– О, это серьёзный повод.

– Тебе нравится работать официанткой?

– Зарплата маленькая. Спасают только чаевые. Но половину из них забирает бар. А вообще – тяжело. Целый день на ногах.