Набрав полный рот воды, я с удовольствием ощутил холодную свежесть, будто на разоренный засухой оазис пролился сильный и живительный ливень. Я понемногу тоже начал оживать.
Закончив доступные в данный момент процедуры по собственной «реанимации», я вышел в полутёмный коридор. С мокрых волос по шее и плечам стекала вода, футболка прилипла к груди, остужая разогретое жарой и алкоголем тело. Я стянул с себя футболку и, используя как полотенце, начал вытирать ею волосы и плечи. В этот момент в дверь коммуналки негромко постучали.
Повесив насквозь промокшую футболку на плечи, я двинулся к двери, подумав, что если бы я был у себя в комнате, то даже и не услышал бы этот стук. Немного повозившись с вечно заедающим замком, распахнул дверь, едва не сбив раннего гостя.
– Оксана, – удивлённо пролепетал я хрипящим от недосыпа голосом.
Та с обидой во взгляде молча глядела на меня.
– Проходи, – кашлянув, добавил я, отойдя немного в сторону. – Я тебя не зашиб?
– Ты один? – девушка, не глядя мне в глаза, проскользнула в квартиру. – Не помешаю?
Я покачал головой и закрыл за гостьей дверь.
– А обувь у вас где снимают? – прозвучал её тихий голос из тёмного пространства коридора.
– Обувь у нас снимают в комнате, – и, нащупав её ладонь, потянул за собой.
Оказавшись в своей «берлоге», я уловил резкий запах алкоголя вперемешку с чем-то кислым, неприятным, даже животным.
– Разувайся, я сейчас.
В пару прыжков метнулся к окну и, распахнув его настежь, задёрнул плотными шторами образовавшийся проём. Утренний воздух, прохладный и свежий, в одно мгновение наполнил шестнадцатиметровую комнату, и я тут же вернулся к гостье. Мы стояли в крошечной прихожей, молча глядя друг на друга. Я чувствовал, как сердце ускоряет кровоток, пуская горячее цунами по всем частям тела. На лице выступила испарина.
– Ты почему такой мокрый? – прошептала девушка и, протянув руку, прошлась подушечками пальцев по моим волосам.
– Я только что из бассейна, миледи, – задыхаясь, но стараясь не дышать в сторону Рыжика, заголосил я. – Дворецкий ушёл в северную часть замка за халатом и полотенцами, но до сих пор ещё не вернулся…
– Мы так и будем здесь стоять? – улыбнувшись уголками губ, поинтересовалась Оксана. – Показывай свой замок, рыцарь, и попроси прислугу принести нам вина.
От слова «вино» меня тряхнуло, и сильный спазм сорвался из глубины желудка, попытавшись вырваться наружу, но тут же был задушен усилием воли. Сделав пару шагов, мы оказались на середине комнаты у круглого лакированного стола, заставленного остатками нашей с Алексом вчерашней «вечеринки».
– Простите, миледи, – начал я, пытаясь придать хоть какое-то подобие порядка, складывая тарелки, ножи, кружки и вилки в огромную сковороду и берясь за бутыль настойки, так и оставшейся на столе после наших с Саней возлияний (о какой уборке может идти речь, если я даже не помню, как и когда ушёл домой друг). – Слуги были отпущены мною на церковный праздник в свои деревни, а мы с друзьями вчера поздно вернулись с охоты…
– Это вино? – кивнув в сторону бутыли, поинтересовалась Оксана.
– Да, миледи! Бургундское. Лучшее на свете…
– Налей мне. Я хочу с тобой выпить.
Достав из серванта графин и два ажурных бокала на длинных шестигранных ножках, я наполнил рябиновкой литровый графин, и мы приступили. Мне снова пришлось пить.
Я, правда, не помню, как мы оказались на диване. Всё шло кругом, мелькая в моей голове в апогее языческого танца. Круглый стол с пустыми хрустальными сосудами, узкий сервант с семейным сервизом, телевизор, кресло и стулья, платяной шкаф и моя кровать с наваленными на ней подушками и одеялами.
