– Это ты! – она произнесла это так живо, так тихо, словно боялась спугнуть свое счастье. Ведь в дверях напротив, в маленьком дворике она увидела выходившего из деревянных дверей своего героя.
Алексей Николаевич выглядел неважно, рассеяно, он не знал, куда ему идти. Как вдруг по плечу его похлопал «надзиратель»:
– Вы, простите, ошибка вышла. Сказали бы сразу, что вы с товарищем Эмблемовым, что знаетесь с ним …
– Хм, – растеряно откашлялся Алексей Николаевич, – Да я…
Он не понимал о ком шла речь, товарища Эмблемова он в глаза не видел. Фамилию эту странную, полурусскую тоже никогда не слышал. Он посмотрел на воротник рубашки, запачканной кровью с разбитой губы, облизнул ее и пошел вперед.
Конечно, он увидел Тишу. Она подбежала к нему, встала на мысочки, чтобы казаться выше.
– Ты представляешь, – он назвал ее уже на «ты», – Какой-то товарищ за меня… ааа… – махнул он рукой.
– Вас били, да? Я так и знала, у людей все вот так, через силу, унижения.
– Что ты? Это…
Он не договорил, как она подарила ему свой поцелуй. Надеялась на то, что хоть слегка сумеет прикоснуться к нему, ощутить это человеческое, людское тепло. Но она получила гораздо больше, она получила его губы, металлический вкус крови и шершавый подбородок.
Она засмеялась. Так засмеялась, что все деревья вокруг затрясли своей кроной, что солнце перевернулось и сместило свою арбитру и вовсе стало планетой. Она потом взяла его за руку, и стала рассматривать его длинные, горячие пальцы, дотронулась до родинки возле указательного пальца.
– Что с тобой? Что с тобой, мое вдохновение? – повторился Алексей Николаевич.
– Вы меня чувствуете?
– А как иначе, хм. – он коснулся своей раны на губе, но не обнаружил ее и взял Тишину за руку.
Они шли уже по темной, вечерней улице, а когда Тишина обернулась, то увидела Ветра. Он стоял на тех самых ступенях, с каких она пару минут назад забрала Алексея Николаевича. Она поняла, что теперь все будет по-другому… И будут идти они по большому парку, и ее герой будет писать по вечерам, слушать ее строки, пока Господь не накажет их. Она поняла, что сам Ветер помог ей. Правда смотрел он на нее так хмуро, так выразительно, будто жалел, что помог. Но она тогда улыбнулась ему в ответ и больше ничего ей не нужно было. Все-таки любят все одинаково, либо очень-очень сильно, либо никак!
Часть 2
«Все ближе к людям»
Как вы уже могли догадаться, Марьина Юрьевна вернулась домой очень скоро. Несмотря на то, что ее Алексей Николаевич сказал ей ни о чем не беспокоиться, она все равно не могла отогнать от себя дурные мысли. Без него ей все мешало: мешало кольцо на пальце, мешал скрежет трамваев, мешал дождь, мешал воздух. Ей казалось, воздуха слишком много, он скоро переполнит Землю, и она вздуется, как передержанный омлет на сковородке. Марьина Юрьевна многое оставила у матери и вернулась с одной маленькой зеленой сумочкой. Волосы ее уже не были такими рыжими, как раньше. Но она не спешила, она боялась вдруг увидеть исчезнувшее вдохновение своего любимого. Вдохновение это она чувствовала по телефону, в его голосе, внушаемом полное доверие. Но она знала, что всему приходит конец и все возвращается на место. Вдруг она придет сейчас и не увидит его с листками, не увидит горящие глаза, вместо этого опрокинутую бутылку водки, дым сигарет и не открытую бутылку молока.
Наверно поэтому она решила заглянуть к Верочке. Верочка была ее неединственной подругой. Тем не менее она была той, которая никогда не осудит. Ни один раз Верочка была у них дома, Алексей Николаевич не нравился ей. В силу своей отстранённости от мира, в силу того, что что-то в нем было не так, не как у людей. Иногда он мог замолчать по среди какого-нибудь интересного разговора и бросить в сторону лишь одно слово:
