– А разве ты можешь бы не красивой? Ты Божество, ты божий ангел. Ты пришла ко мне за все те неудачи, которые обрушивались на меня. И знаешь, если кто тебя посмеет обидеть, я сам того обижу. Никого не смогу пощадить, если хоть кто-нибудь тронет тебя пальцем. Ты – мой одуванчик, нежный и небесный.
Тишина смущалась от всех сказанных в ее адрес приятных слов, ей хотелось прямо сейчас взять Алексея Николаевича за руку и гулять с ним по летнему, ароматному лесу.
– Ты не волнуйся, мы будем также встречаться с тобой, если позволишь мне найти тебя. Марьина Юрьевна поймет, что мне нужно вдохновение, что мне нужно уходить…
Тут ямочки на щеках у Тишины напряглись. А Алексей Николаевич продолжал:
– Ну а что? Скоро редактор позвонит мне, скоро он скажет: «О, это гениально, как ваша фамилия? Кто вы такой?». А я ему скажу: «Я? Я Алексей Николаевич Панкратов, запомните мое имя и не позорьтесь. Я стану богат, слава придет ко мне также, как к великим гениями, как к Пушкину, как к Достоевскому. Также, вот как ты сядет, – указал он на смотревшую задумчиво на него Тишину, – И скажет: вы выиграли лотерейный билет в этой жизни, прошу пройдемте дальше. А я такой: хм, мне надо подумать. Ох, Тиша, Тиша моя Тиша, я заживу, как настоящий гражданин Советского Союза, как…
