Наиболее наглядно последствия игнорирования виртуальных истин проявляются в геометрии. Если постулаты и умозаключения игнорируются в строительной практике, то начинают рушиться архитектурные ансамбли и производственные сооружения.
В случае с философской истиной дело обстоит аналогичным образом: философская истина предполагает адекватное знание самой ситуации процесса познания. Здесь ложными оказываются представления окончательного познания сущности бытия, как и его полного незнания. Эту истину образно представляет «Сад камней» в Киото. Ви́дение всего сада камней означает в то же время неви́дение какой-то присутствующей его реальности.
Философское сознание основано на конкретном изображении образов запредельного бытия в формах окружающей человека действительности. Так, например, уже в первых даосских трактатах содержалось поэтическое выражение сути мироздания. Оно вырастало из одного корня – дао (кит.) или до (яп.), т.е. пути… «Дао, – пишет Е.Л. Скворцова, – это непостижимый разумом принцип мироздания, суть которого состоит в непрерывном отрицании созданных им самим форм, в постоянной текучести и изменчивости. На наличие дао может указать только символ. Самый близкий дао символ – это природа с ее чередованием времен года, атмосферных явлений, расцветом и увяданием, пробуждением и замиранием»33.
Сад камней – это символ. Философская истина ситуации – это не простое отображение сада, а ви́дение того, что находится за его поверхностью. Истина здесь воссоздается в сознании под воздействием сада. Она не совпадает с простой репрезентацией. Однако отказаться от универсальности репрезентационной теории истины психологически крайне сложно. Это признает и Эдварс. Он склоняется к тому, чтобы несколько скорректировать понятие универсальности. «Я полагаю, – пишет он, – что имеется основание думать, что репрезентационная теория истины обладает высокой степенью естественности»34. Естественность означает предпочтительность, а предпочтительность теории – это основание для признания ее глобальности. Таким косвенным образом реставрируется универсальность репрезентационной теории истины. Это вместе с тем представляется ответом на проблему горизонта.
С этих позиций возможно критическое отношение к получению истины посредством референции, т.е. путем отсыла к представлению, которое принимается за истину. Здесь мы получаем опосредованное знание, истинность которого нельзя признать безусловной, данной непосредственно как очевидность. Признание глобальности естественной истины ставит под вопрос возможность достижения философской истины. Дело в том, что репрезентация относится к частному явлению. Знание такого явления не может получить статус философского.
Философское знание – это неизбежно «скачок», поднимающий истину над ограниченностью эмпирически данных явлений. Но здесь открывается возможность признания метода референции, но не как словесной игры, а как обнаружения философской истины в особом совпадении различных явлений, содержащем конечный смысл. Конечный смысл как философская истина открывается в звукосочетаниях, словосочетаниях, в особых вещественных сочетаниях различных видов искусства.
Наиболее очевидной формой обнаружения конечных смыслов в сочетаниях конкретных изобразительных и смысловых форм может считаться эмблематика космоса, ее символика.
Она воспринимается как средство получения знаний о скрытых смыслах окружающей реальности. Это уже давно признается многими авторитетами.
